Кэти Максвелл - Милый пленник

Несмотря на то что карри был чрезвычайно острым и у Кэролайн во рту буквально горело, соус ей понравился. Она тушила этот огонь вином. Лорд Димхерст все время жаловался на свою изжогу, но карри и ему пришлось по вкусу. После нескольких бокалов вина Кэролайн вдруг ощутила необычную легкость и раскованность. Она поняла, что ей необходимо остановиться. Когда Каллео в очередной раз подошел к ней для того, чтобы наполнить ее бокал, она просто закрыла его рукой и вино пролилось ей на пальцы.

Мистер Феррингтон принялся вытирать пальцы Кэролайн салфеткой, весело подшучивая над нею и называя ее «неуклюжей кузиной». У него это получалось так естественно, как будто бы он всю свою жизнь только тем и занимался, что подшучивал над людьми и водил их за нос, и Кэролайн спросила у него:

— У вас большая семья?

Она моментально поняла, что сказала глупость.

— Неужели вы не знаете этого? — спросила леди Димхерст, удивленно посмотрев на Кэролайн. Она уже изрядно выпила, и взгляд ее был слегка рассеянным, однако на ее способности (такие как наблюдательность и сообразительность) вино, похоже, не повлияло.

Кэролайн похолодела от страха. «Я пропала! Господи, что же теперь делать?» — подумала она.

Мистер Феррингтон снова пришел ей на помощь.

— Наши семьи почти незнакомы друг с другом, но когда я приехал в Лондон, моя мать попросила меня разыскать Кэролайн и узнать, как она поживает. Я с радостью исполнил эту просьбу.

— В самом деле? — спросила леди Димхерст. — В таком случае, может быть, вам как родственнику удастся уговорить ее принять предложение преподобного отца Тилтона, — сказала она, указывая на Кэролайн рукой, в которой держала вилку. — Этот уважаемый человек буквально каждую неделю предлагает ей руку и сердце, но она каждый раз отвечает ему отказом. Вы знаете, Кэролайн, все мы (я имею ввиду членов женского благотворительного общества) считаем, что для вас это прекрасная партия. Если вы выйдете замуж за отца Тилтона, то вам больше не нужно будет преподавать в пансионе мисс Элмхарт.

— Браки заключаются на небесах, — усмехнувшись, заметил ее муж и снова взял со стола бокал.

Мистер Феррингтон, искусно разыграв удивление, посмотрел на Кэролайн.

— Вы не рассказывали мне об этом, Кэролайн, — сказал он, медленно, почти по слогам, произнося ее имя, и улыбнулся своей добродушной, слегка ленивой улыбкой.

— О, это просто не стоящие внимания мелочи, — несколько раздраженно ответила Кэролайн.

«Господи, зачем же я выпила так много шампанского? Теперь у меня в голове сплошной туман», — подумала она и, посмотрев на леди Димхерст, сказала:

— Я думаю, что мы с преподобным отцом Тилтоном не подходим друг другу.

— Нет, вы — прекрасная пара, — не унималась леди Димхерст. Поставив на стол локоть, она хотела опереться подбородком на руку, но, промахнувшись, едва не упала со стула. Ее муж громко расхохотался.

— Замолчи, Димхерст! — раздраженно крикнула она. В этот момент она совершенно забыла и о преподобном Тилтоне, и о его сватовстве к Кэролайн.

Перестав хохотать, лорд Димхерст снова потянулся за своим бокалом.

— Помнится мне, что вы, Феррингтон, сказали, будто бы у вас есть хороший французский бренди.

— Самый лучший.

— Так где же он, дружище?

Мистер Феррингтон кивнул, и вездесущий Каллео приказал лакеям убрать со стола. Леди Димхерст встала (к ней снова вернулось ее благородное величие) и, посмотрев на Кэролайн, сказала:

— Давайте оставим мужчин одних. Пусть они наслаждаются сигарами и бренди.

Кэролайн пришлось подчиниться. Лорд Димхерст уже пустился в разглагольствования о положении в парламенте (причем язык у него при этом сильно заплетался), и она поняла, что ей нужно удалиться.

С трудом передвигая ноги, Кэролайн вышла из столовой вслед за леди Димхерст. «Такое чувство, будто бы к моим щиколоткам привязали свинцовые гири», — подумала она.

Каллео провел их в прелестную гостиную, которая располагалась в противоположном конце вестибюля. В этой комнате было два огромных эркерных окна, которые выходили на восток. «По утрам здесь, наверное, очень красиво», — подумала Кэролайн. В этой гостиной, так же как и в других комнатах, все, начиная от отделки и заканчивая мебелью, было новым и, что называется, стильным. Они, не сговариваясь, подошли к камину, в котором плясали веселые языки пламени, и сели в кресла, которые стояли прямо перед ним. Лакей принес большой серебряный поднос, на котором стояли чайные приборы, и поставил его на столик.

— Я налью чай, — вызвалась леди Димхерст. Взяв фарфоровую чашку, она перевернула ее. — Лимож [4] Лимож — город во Франции. Леди Димхерст намекает на то, что в разгар войны с Наполеоном мистеру Феррингтону удается покупать дорогой французский фарфор. , — прочитала она. — Представляете себе такое? А ведь сейчас идет война. Вы только посмотрите на это! — воскликнула она и, взяв в руки изящный серебряный чайник, постучала по нему пальцем. — Он стоит не меньше восьми фунтов. — Оглядев комнату, леди Димхерст заметила: — Я слышала о его богатстве, но не верила слухам. И вот сегодня я вижу все это собственными глазами. Вы только подумайте, Димхерст сказал мне, что Феррингтон играет в азартные игры для того, чтобы собрать большую сумму денег и прибрать к рукам Ост-Индскую компанию. Интересно, зачем ему это нужно?

— Понятия не имею, — сказала Кэролайн. Ей очень хотелось, чтобы мистер Феррингтон побыстрее допил свой бренди и присоединился к ним. Ему гораздо легче, чем ей, удается сочинять правдоподобные объяснения.

— Неужели? Весь Лондон только об этом и говорит. Я думала, что вы знаете все до мельчайших подробностей.

— Я редко вижусь с кузеном Джеймсом.

Джеймс. Она впервые произнесла это имя. Кэролайн поразилась своей смелости. «Чего мне теперь бояться? Я настолько погрязла в обмане, что мне уже ничего не страшно», — подумала она. Джеймс… Ей нравилось, как звучит это слово.

— И почему это, позвольте узнать, вы не хотите принять предложение преподобного отца Тилтона? — спросила леди Димхерст, передавая Кэролайн чашку. — Леди Пирсон, мы все очень беспокоимся о вас.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — ответила Кэролайн, насторожившись.

— Я говорю о той женщине, с которой вы живете. Я слышала, что у нее ужасная репутация.

— Вы имеете в виду тетушку Минерву?

— Она вам не тетка.

— Нет, она моя тетка, — ответила Кэролайн. Ей хотелось сказать, что Минерва — ее настоящая родственница, в отличие от мистера Феррингтона. — По мужу, — добавила она.

— Семья Пирсонов отреклась от нее, — сказала леди Димхерст и, взяв с подноса чашку с блюдцем, откинулась на спинку кресла. — У вас нет по отношению к ней никаких обязательств.