Сара Маккерриган - Чары воительницы

Но на одно мгновение, пока Хелена лежала там, на его груди, их глаза встретились, и между ними возникло осознание взаимной уязвимости. Хелена могла зарезать его. Колин мог разоружить ее. Вместо этого оба оставались парализованными в каком-то непонятном тупике. И в этот момент, когда он смотрел в ее испуганные зеленые глаза, не в силах пошевелиться, не в силах дышать, разглядел за ее бравадой и дерзостью нежное сердце.

В следующее мгновение все исчезло. Хелена закрыла глаза и спрятала от него свою душу, с мрачным видом оттолкнувшись от его груди.

После чего привязала и другую руку Колина.

Колин попытался побороть нарастающую неловкость. Не впервые женщина привязывала его к кровати, но Хелена первая сделала узлы непреодолимыми. Если что-то случится, он не сможет защитить себя… или ее.

Хелена, завершив работу, удовлетворенно кивнула. Убрав кинжал в ножны, она сделала четыре шага и опустилась на табурет. Она все еще трепетала из-за того, что чуть не зарезала своего заложника. Во всяком случае, она пыталась убедить себя в том, что именно это причина ее затрудненного дыхания. Тот факт, что взгляд Колина на мгновение перестал быть насмешливым и в нем как будто появилось восхищение, не имел никакого отношения к тому, что ее сердце быстро забилось.

— Миледи, это неблагоразумно и…

— Цыц.

Хелена не хотела слушать его аргументы. Сейчас, когда ее пленник был надежно привязан, она могла быть уверенной, что сегодня уже не будет ничего интересного.

Колин подчинился ее приказу, и, казалось, был поглощен мыслями, пристально глядя в потрескавшийся потолок коттеджа. Теперь Хелене оставалось только сидеть и ждать.

И ждать.

И ждать.

Ее желудок громко заурчал, и Хелена с досадой взглянула на Колина, чтобы понять, не слышал ли он этот звук. Он слышал. Хотя его глаза ни на секунду не оторвались от потолка, уголки его рта весело приподнялись.

Хелена сердито нахмурилась:

— Может быть, если бы ты запер меня в кладовой с едой…

— Мои извинения, — сказал Колин.

Хелена прикусила нижнюю губу. Боже, как же она голодна! Многие смеялись над ее волчьим аппетитом, но они не понимали, сколько горючего требуется ее воинственному существованию.

— Дейрдре должна прислать письмо до наступления ночи, — сказала она, больше обращаясь к себе, чем к Колину.

— А если нет?

Хелена не хотела думать об этом. Будучи импульсивной, она не подумала взять с собой никакой провизии. Если они будут вынуждены остаться на ночь, утром ей придется серьезно пересмотреть свои планы.

Она продолжала ждать, беспокойная, как дикая кошка в клетке, шагая из угла в угол по маленькой комнате, временами садясь на табурет и снова подбегая к окну, чтобы заглянуть за провисшие ставни, только чтобы увидеть, что тени становятся все темнее.

В свой двенадцатый подход к окну Хелена увидела только смутные силуэты деревьев на фоне сумеречного неба. Воздух стал тяжелым от вечернего тумана, и по ее спине пробежал озноб. Теперь уже никто не придет. Если Хелена была бесстрашна, когда дело касалось леса, то осторожная Дейрдре никогда не пойдет в лес после наступления темноты.

Она вздохнула и отвернулась от окна. Видимо, им придется провести ночь в коттедже.

Хелена порылась в содержимом соснового сундука. В нем оказалось проеденное молью одеяло, и она набросила его на Колина. Ему пришлось выплевывать край одеяла изо рта, но оно успешно накрыло его от плеч до голеней. Она вытащила еще пару одеял, таких же ветхих, как первое, и из одного сделала для себя подстилку на полу рядом с тюфяком, напихав под него соломы.

Какая ирония, подумала Хелена, спать на земле, когда ее заложник занимает кровать. Но деревянная рама кровати была более надежным местом, чтобы привязать Колина, чем стены хижины, которые могли рухнуть, если он потянет с достаточной силой.

Вытянув ноги в направлении головы Колина, Хелена натянула на себя оставшееся одеяло и стала смотреть, как коттедж постепенно превращается из серого в темно-серый и потом угольно-черный.

Как раз в тот момент, когда она уже была готова поддаться подступающему сну, в темноте Колин прошептал:

— Ты не спишь?

Больше всего Хелене хотелось не отвечать ему. Она не хотела слышать, как он глумится над тем, что он оказался прав: никто не ответит на ее письмо.

Но она была раздражена, голодна и скучала. Разговор был бы приятной передышкой от тоски. Даже если это разговор с норманном.

— Чего ты хочешь?

— Скажи мне, чертовка, ты боишься хоть чего-нибудь?

Хелена ощетинилась, услышав это прозвище, которое Колин дал ей.

— Не считая вынужденного торчания всю ночь в хижине с болтливым норманном?

Он рассмеялся:

— Ну да, кроме этого.

— Страх — это бесполезная трата времени.

— Но ведь чего-то ты наверняка боишься?

Хелена пожала плечами:

— А чего нужно бояться?

— Диких зверей. Темноты. — Колин помолчал, потом добавил многозначительно: — Голода.

Она фыркнула:

— Не беспокойся, норманн. Я не позволю нам голодать. — Хелена ухмыльнулась в темноте. — Хотя тебе, возможно, придется потерять немного жирка по бокам.

— Жирка?! — выпалил он. — На мне нет ничего, кроме мускулов, наглая девица, и ты знаешь это.

— Тогда как же это я смогла победить тебя в кладовой?

Его смех как будто согрел комнату.

— Это был умный трюк, маленькая хитрюга, заманить меня в твое логово таким способом.

Хелена нахмурила лоб — ей хотелось почувствовать раздражение, но вместо этого она втайне была польщена похвалой Колина, которая на этот раз казалась ей искренней.

— Где ты научилась таким приемам?

— Приходилось часто сталкиваться с недоумками, — сухо ответила Хелена.

— Понятно.

Сразу же, как только Хелена произнесла эти слова, она пожалела о них, потому что ее резкий ответ заставил Колина замолчать. Хоть она и делала вид, что презирает его, беседа с ним не была неприятной. Он был человеком незаурядного ума, даже если и большую часть его тратил на раболепную лесть. За ужином Колин показался ей образованным, много путешествующим и даже в каком-то смысле интересным. А в такую холодную и пустую ночь, как эта, занимательный разговор был очень кстати.

Так что после продолжительного молчания Хелена смягчилась и дала ему более благосклонный ответ.

— Мы с моей сестрой всегда сражались с мужчинами крупнее и сильнее нас. Мы научились рассчитывать на мозги не меньше, чем на мускулы.

Когда Колин сначала не ответил, она подумала, что он уже заснул.

В конце концов, он дал ей тихий ответ:

— Если ваши мускулы хотя бы вполовину так же сильны, как ваш разум, миледи, вы должны быть достойным противником.

Хелена была рада темноте, потому что от его комплимента у нее заалели щеки. Конечно, это всего лишь еще один образец пустой нормандской лести. Взволнованная, она почувствовала, что тишина снова становится напряженной, и попыталась найти слова, чтобы заполнить ее. Наконец Хелена неохотно ответила: