Татьяна Романова - Лисичка

Лиза замолчала. Долли потеряла дар речи, ведь сестра никак не могла знать ничего об этой розе, которую так подробно описала — альбом с рисунками Лаврентия держала в руках только она одна. Что же это значит? Неужели Лиза, как прорицательница Кассандра в старом греческом мифе о Троянской войне, говорит правду, а она ей не верит… Но ведь в это действительно невозможно поверить!

Мучимая противоречивыми мыслями, она взглянула на сестру. С очень светлыми, пепельного оттенка волосами и золотисто-карими, янтарными глазами в густых черных ресницах, Лиза действительно напоминала существо из волшебной сказки. Но как могла до мозга костей земная Долли, которая, дожив до семнадцати лет, даже ни разу не имела романтических иллюзий, поверить в мистические способности той, что привыкла считать малышкой!..

— А как эта роза может быть связана с опасностью? — осторожно, боясь показать, что уже колеблется, спросила княжна.

— Я не знаю. Те клумбы — от них как бы шли волны холода и ужаса, а роза стала последней картиной, которая всплыла в моем мозгу, когда я отпустила его руку, — растерялась Лиза. Она умоляюще посмотрела на сестру, — я не могу объяснить, я просто это знаю.

— Хорошо, будем считать, что ты нас предупредила, — объявила Долли, — давайте собираться на завтрашний праздник. Кто что хочет одеть?

— У нас с Натали есть по новому платью: у меня — белое, а у нее — розовое, мы их еще ни разу не надевали, — радостно сообщила пятнадцатилетняя Мари, — а что вы наденете?

— Я надену голубое шелковое платье, сейчас принесу показать какое, — пообещала Ольга, спрыгнула с кровати и выбежала из комнаты.

— А ты, Лиза, что наденешь? — спросила Долли, ласково глядя в грустные глаза сестры.

— Я не знаю, выбери мне что-нибудь сама, — попросила девушка.

— Тогда я выбираю тебе платье из светло-лимонного шифона, оно, может быть, слишком нарядное для гулянья в саду, но ведь мы все — хозяйки на этом празднике, значит, тоже должны его украшать, как те букеты, что завтра расставим на столах, — сказала Долли, и глаза ее лукаво блеснули, — и раз я самая старшая, значит должна быть самым ярким украшением — придется выпросить у тетушки фамильные драгоценности.

— Не может быть, Долли, ты еще ни разу не надевала фамильные драгоценности! — воскликнула Ольга, которая с голубым шелковым платьем в руках влетела в комнату и услышала последние слова сестры. — Я думаю, тетушка Опекушина не разрешит тебе их надеть.

— Хочешь пари? Спорю на твое пирожное на завтрашнем празднике, что я выпрошу у нее целый гарнитур, — предложила младшей сестре девушка, и та, поколебавшись, согласилась.

— Отлично, я завтра собиралась надеть светло-зеленое атласное платье, значит, нужно просить у тети изумруды. Ждите меня здесь, — велела Долли, поднялась и пошла в спальню тетки.

Она легонько постучала и, услышав приглашение войти, проскользнула в дверь. Мария Ивановна в капоте и ночном чепце уже отпустила горничную и приготовилась лечь в постель.

— Дашенька, что ты хотела? — удивилась она.

— Тетушка, вы ведь говорили, что я уже невеста? — потупив глаза, обратилась к ней Долли.

— Конечно, дорогая, во времена моей молодости невестами считали с шестнадцати лет, хотя выдавали замуж и пятнадцатилетних, но теперь считается, что девушка может выходить замуж с семнадцати лет.

— Тетушка, завтра на празднике будут соседи со всей округи, я хочу присмотреться к молодым людям поближе, но и сама хочу им понравиться, — говорила Долли, по-прежнему не поднимая глаз на старую женщину.

— Но как же ты можешь кому-то не понравиться? — изумилась Опекушина, — ты ведь красавица, да и приданое у тебя большое, ты — самая прекрасная невеста во всей губернии.

— Но ведь скандал, связанный с князем Василием, который пытался присвоить имения Алекса, еще не забыли. Может быть, люди сомневаются, что у меня есть это приданое. Я хотела бы развеять их сомнения, появившись на завтрашнем празднике в фамильных драгоценностях.

— Девочка моя, но твоей тетушки Апраксиной нет дома, а я не могу распоряжаться фамильными драгоценностями. Вдруг ты их потеряешь? — отказала бедная Мария Ивановна. Всей душой желая помочь девушке, она не могла рисковать такими ценностями, какими были украшения покойной княгини, хранящиеся в Ратманово.

— Но, тетушка, я обещаю быть очень осторожной и находиться на празднике неподалеку от вас, чтобы вы могли все время видеть драгоценности. Мне очень хочется надеть бабушкины изумруды — тогда все поверят, что мы по-прежнему богаты, — попросила Долли и, наконец, подняла глаза на тетку — и в них была такая мольба, что доверчивая женщина сдалась.

— Ну, хорошо, только будь все время рядом со мной, а украшения достанем из ящика завтра, — согласилась старая женщина, перекрестила княжну, пожелавшую ей спокойной ночи, поцеловала в лоб и отпустила.

Вся девичья компания с нетерпением ожидала возвращения своей предводительницы, и когда она с видом победительницы вплыла в комнату, дружные нетерпеливые выкрики встретили ее появление.

— Спокойно, вы все узнаете завтра, а сейчас отправляйтесь в свои комнаты и дайте мне отдохнуть от вас, — скомандовала княжна.

Девушки вспорхнули со своих мест и отправились по спальням, а Долли, расчесав густые вьющиеся пряди цвета красного дерева, долго сидела перед зеркалом, рассматривая свое лицо. Наговорив тетушке чепухи про сомнения окружающих, она всерьез задумалась, что же люди все-таки знают о несчастьях, свалившихся на их семью.

Все знают, что какое-то время Алекса считали погибшим, и князь Василий претендовал на его наследство. Но, похоже, что слуги промолчали, и никто в округе не узнал о том, что случилось с Еленой. Если бы об этом стало известно, то крестному обязательно задавали бы вопросы об избиении, да и Даша Морозова сказала бы ей, если бы в селе об этом ходили слухи. Значит, репутация их семьи не пострадала, поэтому сестрам нечего беспокоиться за свое будущее — они обязательно найдут хорошие партии.

Сама Долли сказала крестному правду. Она не собиралась выходить замуж, а хотела дождаться двадцати одного года и получить наследство, а потом жить самостоятельно, лучше всего здесь, в Ратманово, и разводить скаковых лошадей. И теперь, когда девушка дала себе слово уговорить родных, она решила больше не отступать, когда все снова будут улыбаться, слушая ее разговоры о свободе, считая, что Лисичка в очередной раз шутит. Долли с горечью подумала, что в их семье Кассандра — не Лиза, а она сама. Что странного в том, чтобы хотеть жить самостоятельно и заниматься любимым делом? Конечно, если бы появился красивый молодой человек, тоже увлеченный лошадьми, который смог бы с уважением отнестись к ее мечте и помогать ей в делах, Долли могла бы выйти замуж, ведь замужество дает женщине детей. Но таких мужчин не бывает, поэтому нужно следовать намеченному плану и добиться от родных обещания дать ей свободу.