Татьяна Романова - Кассандра

— Я готова. А нам далеко ехать?

— Нет, не очень: переедем через реку, потом — по Солянке, а там ты уже увидишь церковь. Мы с дядей восстанавливали ее после пожара, — объяснил Михаил. Он подал молодой женщине руку — беременности Кассандры было уже три месяца, и граф очень оберегал жену. Молодая женщина оперлась на руку мужа и вдруг, побледнев, остановилась.

— Мишель, кто эта страшная женщина? — пролепетала она, — я вижу ее, она ненавидит тебя и готова убить.

— Какая женщина? — удивился Михаил, — как она выглядит?

— Я не вижу лица, она одета во все черное, и лицо ее так же черно. Она вся пронизана ненавистью, и ненавидит весь мир.

— Наверное, ты видишь мою мачеху, — вздохнул граф, — возможно, она не отказалась от своих планов, но Саломеи здесь нет. Она унаследовала большие богатства на Кавказе и сейчас находится там.

Михаил ласково обнял жену и поцеловал в висок.

— Не волнуйся, родная, я буду очень осторожен и не дам Саломее приблизиться к нашей семье. К тому же она дала слово дяде, что уедет и больше никогда не напомнит о себе, а свое слово она сдержит, всякие сантименты ее не волнуют, но в ее своеобразном кодексе поведения слово — очень важно. Я думаю, нам пока не о чем волноваться, — граф ободряюще улыбнулся жене и мягко подтолкнул ее к лестнице. — Пойдем, отец Серафим нас ждет.

— Как интересно, он — тезка твоего друга, — заметила успокоенная Кассандра, — два человека с одним именем играют важную роль в нашей судьбе.

— Один Серафим спас мне жизнь, а другой подарит счастье, — согласился граф.

Они спустились к подъезду, и Михаил бережно усадил жену на подушки новой открытой коляски, запряженной тройкой светло-серых лошадей. Экипаж тронулся. Кассандра посмотрела по сторонам, и ее настроение опять испортилось. Может быть, Саломея была далеко, но молодая графиня всей кожей ощущала ненависть, черной тучей опускающуюся на нее. Кассандра схватила мужа за руку, но не увидела той картины, что мелькнула в ее голове раньше. Не было никакой женщины в черном.

«По крайней мере, опасности для Мишеля сейчас нет, — подумала она, — значит, нужно успокоиться и перестать паниковать».

Молодая женщина откинулась на подушки и посмотрела по сторонам. Ранняя осень в Москве была сухой и теплой, город уже начал отстраиваться и радовал глаз восстановленными и новыми домами. Коляска Печерских миновала мост и выехала на широкую улицу.

— Смотри, вот — Солянка, — объяснил граф, — теперь повернись направо, скоро увидишь крутую улочку, на одной из сторон которой стоит монастырская стена.

Кассандра послушно повернула голову, но когда увидела улочку, которую описал муж, удивилась. Она сразу почувствовала, что была здесь. Монастырская стена, в отличие от других зданий, была все еще закопченной, а за ней виднелся обгоревший остов собора. Лошади натужно потянули коляску вверх по улочке, и молодая графиня поняла, что это с ней уже когда-то было.

— Мишель, я здесь была… — тихо сказала она, вцепившись в руку мужа. — Я знаю это так же точно, как тогда на озере Комо знала, что встречала тебя раньше.

— Правда? — растерялся Михаил. — А что ты помнишь?

— Сейчас дорога повернет направо, и тогда с левой стороны на холме будет храм с пятью главами, а с правой будет вход в монастырь, — Кассандра, прикрыв глаза, описывала картины, всплывающие в памяти.

— Боже мой! — поразился граф, — ты абсолютно права. Все так, как ты описываешь.

Коляска повернула направо и остановилась около белых ворот. На высокой горке возвышался храм с пятью главами, луковицы которых были выкрашены в радостный голубой цвет.

— Ты абсолютно правильно описала нашу семейную церковь. Здесь мы и будем венчаться, это — храм в честь Святого Владимира, — сказал взволнованный граф. — Пойдем, посмотришь внутри, может быть, еще что-нибудь вспомнишь.

Михаил помог жене спуститься с подножки и, крепко прижав ее руку к себе, повел по крутым ступенькам лестницы в храм. Побеленные стены церкви еще не были расписаны, хотя иконостас сиял яркой позолотой. Кассандра смотрела по сторонам, но никаких откликов в ее душе не было. Она не знала этого храма. Молодая женщина пожала плечами и успокоилась.

«Наверное, дело в беременности, — подумала она, — отсюда и необъяснимые видения. Нужно успокоиться».

Но успокоиться не получилось, она нервничала. Кассандра уже научилась жить со своим даром, но новых его проявлений не хотела, слишком это было тяжело и непредсказуемо.

— Отец Серафим! — позвал Михаил.

Из ризницы вышел молодой дьячок и, смущенно опуская глаза, объяснил, что батюшка срочно отошел в соседний Ивановский монастырь к тяжелобольному и просил подождать его здесь или разыскать в монастыре.

— Пойдем в монастырь, дорогая, посмотрим, что там восстановили после пожара двенадцатого года, — предложил граф.

Кассандра согласилась, и они отправились к выходу. После сумрака церкви солнце, заливавшее ярким светом улицу, показалось графине особенно ярким. Она прикрыла глаза ладонью и старалась смотреть под ноги, спускаясь по крутой лестнице, ведущей от дверей храма Святого Владимира к улице. Ей показалось, что солнечные лучи резанули ей по глазам, она зажмурилась, а когда вновь их открыла, не поняла, откуда взялся этот жесткий луч — как будто солнечный свет собрали в зеркальце, а потом направили ей в глаза. Молодая женщина осмотрелась, но кроме монахини, спешащей к воротам монастыря, и их кучера, стоящего около тройки, на улице никого не было. Кассандра плотнее прижалась к мужу и аккуратно ступила на дорогу.

— Что случилось, дорогая? — забеспокоился граф.

— Все в порядке, — упокоила его Кассандра, решив не волновать мужа попусту.

Они вошли в ворота монастыря и за высокой стеной увидели чистый широкий двор, только у руин собора еще лежали куски стен. То, что было хозяйственными постройками и службами монастыря, было восстановлено. Стены белели свежей краской, окна были застеклены, а крыши, крытые железом, везде были выкрашены в одинаковый зеленый цвет. Левее, почти у самой стены, виднелся маленький храм. Кассандра потянула мужа туда.

— Мне кажется, я знаю эту церковь, — пролепетала молодая женщина, — она должна быть в честь Святой Елизаветы.

Михаил толкнул дверь, и они вошли внутрь. Храм был восстановлен, иконостас темнел образами, а стены были расписаны фресками. Граф перекрестился, а Кассандра молча стояла, рассматривая храм. За их спиной хлопнула дверь, и молодая монахиня тихо вошла в церковь.

— Ваше сиятельство, батюшка просит вас подойти в трапезную, только супругу с собой не берите — там мужчина умирает, не для женских глаз такое зрелище, — сказала она, — если хотите, я с их сиятельством здесь побуду.