Карен Хокинс - Клятве вопреки

— Не могу поверить, что твоя мать позволяла отцу быть таким деспотом.

— Она была запугана, но я не понимаю почему, так как отец в принципе не злой человек. — Тень побежала по ее глазам. — Думаю, она боялась, что он ее оставит. Хотя для меня это не представляется такой уж страшной судьбой, ей, вероятно, это казалось ужасным. Иногда отношения могут превратиться в привычку, и матери нужно было оставаться с ним, несмотря ни на что.

— Полагаю, некоторым людям просто трудно что-либо менять. — Уильям положил подбородок ей на лоб. — А ты, Маркейл? Ты боишься перемен?

— Что ты имеешь в виду?

Подняв голову, она взглянула ему в глаза.

Уильям почувствовал, что не способен произнести ни слова. До этого мгновения он на самом деле не знал, что собирается сказать, но теперь, когда он смотрел в ее фиалковые глаза, слова теснились у него на языке, готовые сорваться в первый раз за все время, — он знал, что хочет.

— Я говорю о существенной перемене. О том, чтобы ты открыла свою жизнь и позволила кому-то — мне — войти в нее.

— Я… — ее глаза удивленно расширились, — я не уверена, что правильно понимаю. Ты делаешь мне предложение?

Уильям взял ее руку и поцеловал.

— Маркейл Бичем, любимица «Друри-Лейн», неоцененная дочь, страстная любовница и женщина, у которой в руках мое сердце, — ты окажешь мне честь и выйдешь за меня замуж?

— Ты… ты серьезно?

— Совершенно.

— Но я… актриса.

— А я морской капитан. Маркейл, мы теперь не дети, которыми когда-то были. Никого из нас не устраивает никто другой. Пришла пора взять жизнь за рога и сделать ее нашей.

— Я не хочу покидать сцену.

— Ну и не покидай. Я обещаю не избивать твоих поклонников, даже короля, если он окажется таким безрассудным. Но я требую права со свирепым видом стоять у твоей гримерной. Более того, я не хочу, чтобы мои поступки вредили тебе или твоей карьере. Я больше не такой эгоист, как раньше.

У Маркейл дрожали губы, а в глазах блестели слезы. Ее переполняло счастье такое огромное, что оно не поддавалось описанию.

— А ты будешь ходить в море?

— Да, но только на короткие расстояния. Я могу даже купить два или три корабля и вкладывать деньги в какие-нибудь проекты.

— Я не хочу, чтобы ты перестал заниматься тем, по чему будешь скучать…

— Не перестану.

— И я не хочу, чтобы ты считал, что обязан все время жить в Лондоне. Я знаю, что ты с удовольствием навещаешь свою семью в Уитберне, и нам нужно будет часто ездить туда, а со мной это сложно.

Она закусила губу.

— Если мной овладеет желание навестить семью, я это сделаю.

— И еще, ни у одного из нас нет собственного дома. Может быть, дорого и…

— Бога ради, Маркейл, ты прекратишь выискивать причины, чтобы сказать «нет»? — Уильям взял ее лицо в свои теплые ладони. — Скажи «да», любовь моя. Скажи «да», чтобы я разделил твою жизнь, твои заботы. Скажи «да», чтобы я мог любить тебя и делать все, что в моих силах, чтобы наша жизнь стала лучше. — Он опустил лоб к ее лбу и низким голосом, полным отчаянной мольбы, попросил: — Пожалуйста, Маркейл, скажи мне «да».

И тогда Маркейл сердцем поняла, что существует только один ответ. Жизнь не будет всегда простой с этим упрямым, непреклонным капитаном, но за время их приключения она поняла, что не ему одному нужно измениться. Когда разразятся штормы, они оба должны быть готовы одолеть их, а с уроками, которые они попутно получили, они выдержат вместе любые бури — рука об руку.

Пусть так и будет всегда.

— Да.

Маркейл обвила руками шею Уильяма.

И они скрепили согласие поцелуем.

Письмо графа Эрролла своему кузену, Нисону Хею.

«Я вчера получил твою посылку и должен поблагодарить тебя за превосходное воспроизведение этих проклятых шкатулок, которые доставляют семье Мэри столько беспокойства. Копии выполнены так великолепно, что если бы у них внутри были выгравированы карты, как в оригиналах, я не смог бы найти различия.

Нисон, я буду вечно благодарен тебе за эту помощь и еще раз умоляю тебя вернуться в замок Нью-Слэйнс. За те годы, что ты провел здесь, особенно после смерти моей первой жены, я привык считать тебя братом.

Я знаю, ты совершил несколько ошибок, но у кого их нет? Жизнь с Мэри показала мне, как важна семья, а ты, что бы там ни было, входишь в ее состав.

Когда ты получишь это письмо, прошу тебя, сразу же отправляйся в Нью-Слэйнс.

Я должен вернуться из Лондона в течение недели, и ничто не доставит мне большего счастья, чем увидеть, что ты снова обосновался под нашей семейной крышей».

Как только театральный занавес опустился, зрители, все как один, повскакали на ноги. Они свистели и топали, кричали и хлопали, бросали на сцену цветы и монеты.

Реакция лож была такой же восторженной, хотя и более приглушенной.

— Уильям, она великолепна, — вытирая слезы, обратилась к брату Мэри Херст, сидевшая в самой большой ложе слева от сцены.

— Да, несомненно.

Он знал, что его широкая улыбка выглядит глупой, но его это не волновало. Маркейл теперь была с ним, и все остальное не имело значения. Они обвенчались два дня назад на скромной церемонии в саду ее бабушки, где присутствовали четыре сестры Маркейл и его братья и сестры.

Никто из родителей Маркейл не пришел, зато были оба родителя Уильяма — сюрприз, вызвавший у Маркейл слезы радости.

Ничто не могло лучше укрепить отношения Маркейл с его семьей, и с тех пор Уильям чувствовал себя счастливым школьником.

В этот вечер было заключительное выступление Маркейл в сезоне перед тем, как театр менял свой главный спектакль на итальянскую оперу. К величайшему удовольствию Уильяма, у его молодой жены впереди было почти два свободных месяца.

— Никогда не видел лучшего исполнения леди Макбет. Теперь, когда вы поженились, Маркейл будет продолжать выступать? — поинтересовался у Уильяма граф Эрролл, который подошел и стоял возле Мэри.

— Да, столько, сколько ей захочется. Мне пора. Мы уходим с утренним приливом, чтобы добыть свободу Майклу. — Уильям встал и пожал Эрроллу руку. — Твой кузен — мастер по подделкам, они изготовлены великолепно.

Эрролл был доволен. Несколько месяцев назад у него произошла ссора с кузеном. Уильям не знал всех подробностей, но до него дошли сведения, что Нисон воровал некоторые мелкие ценные вещицы и продавал их на черном рынке.

— Нисон — хороший парень, — сказал Эрролл, — просто он слабый человек.

— Он должен вернуться в замок Нью-Слэйнс и жить с нами, как положено, — кивнула Мэри и бросила жениху лукавый взгляд. — У нас для него грандиозные планы, не так ли?

— Несомненно. Роберт обещал, что, когда вернется в Лондон, возьмет его под свое крыло и научит, как успешно — и законно — продавать ценные вещицы, которые мы не хотим оставлять себе.