Энн Бэрбор - Опасная шарада

— Прошу извинить меня, миледи, — пролепетала она. — Вероятно, вам и его светлости хочется побыть…

— Чепуха! — последовал короткий ответ. — Мне давно не терпелось представить тебя своему любимому племяннику.

И леди Эдит улыбнулась, глядя в сияющее теплом и любовью лицо молодого человека.

— Не смейтесь над сиротой, тетя. Я ведь ваш единственный племянник. — При этих словах лицо графа внезапно потемнело, а смех угас.

Леди Эдит тут же оказалась рядом и, ласково взяв его за руку, промолвила:

— Разумеется, милый. Но пойдем же присядем… Будь добра, Элисон, позвони, чтобы принесли чай. — Это уже к мисс Фокс, чье лицо снова залилось нежным румянцем. — Посиди со мной, Марч, — леди Эдит опустилась на софу перед камином и приглашающе похлопала по сиденью рядом с собой, — и расскажи, что привело тебя в Бат. Твой лакей, надеюсь, уже заносит вещи в дом?

Граф изящно опустился на предложенное ему место.

— Нет, тетя, мне и не снилось нарушать ваш привычный уклад. Я собираюсь пробыть здесь около недели и заказал себе апартаменты в отеле «Йорк-Хаус», а сейчас заехал по дороге поздороваться с вами.

— Но… — начала было леди Эдит, но остановилась и беззаботно махнула рукой. — Ну, как знаешь! Но ты ведь вернешься сегодня же вечером пообедать с нами? А потом проводишь нас в «Верхнюю Ассамблею». Общество здесь сейчас не Бог весть какое, но, думаю, ты увидишь немало знакомых лиц.

— С превеликим удовольствием, мэм, — покладисто согласился лорд Марчфорд, не без интереса отметив, как напряглась мисс Фокс, когда он принял приглашение.

— Замечательно! — захлопала в ладоши леди Эдит. — А завтра приезжает Маргарет! Да она просто с ума сойдет от радости, когда обнаружит тебя здесь!

— Пожалуй. — Лицо графа осветилось теплотой и весельем. — Она всегда считала, что старший братец, живущий в Лондоне, здорово повышает ее авторитет среди школьных подружек, и я уже приготовился к допросу с пристрастием о всех событиях при дворе регента. К счастью, наши с ним пути не часто пересекаются, за что я благодарю Господа денно и нощно, так что на этот раз мне будет почти и не о чем рассказывать.

Затем, когда Мастерс, давнишний дворецкий леди Эдит, торжественно подал чай, разговор принял общий характер. Лорд Марчфорд познакомил дам — по крайней мере одну из них — со свежими светскими сплетнями и посвятил их в свое намерение просить руки достопочтенной Френсис Милфорд, дочери виконта Брискомба.

— Наверное, не следовало бы обсуждать столь деликатный вопрос до официальной помолвки, но я не сомневаюсь, что Элинор уже все вам в красках расписала. Она весь прошлый месяц висела у меня над душой, побуждая исполнить свой долг.

— Ну, — тетушка отщипнула крохотный кусочек макового рулета, — она написала мне, что ты, кажется, выказываешь этой девушке явное предпочтение, но я не думала, что дело зашло уже так далеко. Но если это так, — леди Эдит промокнула уголки губ салфеткой, — что тут-то ты делаешь? Тебе полагалось бы стоять на коленях посреди гостиной Милфордов.

Почему-то от этих слов у Марча неприятно заныло внутри. Разумеется, тетушка не считает, что он нанес ей визит, чтобы оттянуть выполнение неприятной задачи. Правда, нельзя было сказать, что ему так уж не терпится сделать официальное предложение, но граф не сомневался, что сразу же после выполнения этого неизбежного ритуала жизнь его войдет в прежнюю колею. Хотя он и являлся одним из самых завидных женихов великосветского общества, но довольно долго медлил с выбором спутницы жизни, пока наконец не пришел к выводу, что «положение обязывает» и жениться все-таки придется. А уж тогда на то, чтобы подыскать подходящую девушку, много времени не понадобилось. Из Френсис Милфорд, не без самодовольства признавал он, выйдет образцовая графиня, что не удивительно, поскольку она была рождена, чтобы занять это положение, во всяком случае подобное ему. От элегантно уложенной головки до кончика изящно обутых ножек она была самим воплощением благопристойности и хороших манер. И уж, конечно, не была она одной из этих жеманных светских стрекоз — напротив, Френсис как нельзя лучше сознавала свое положение в обществе и почтение, которое это положение внушало простым смертным. С каким высокомерием умела она ставить на место зазнавшихся выскочек! Но главным ее достоинством в глазах графа Марчфорда была твердая его уверенность в том, что она никогда ни на йоту не вмешается в его жизнь. Он сможет, как и прежде, проводить сколько угодно времени в своем клубе или же за игровым столом, что было его излюбленнейшим развлечением, хотя играл он очень осторожно и никогда не позволял себе выйти за четко очерченные рамки. Он даже сможет без малейших упреков или жалоб с ее стороны завести себе любовницу, хотя, правда, вряд ли бы Марч воспользовался подобной возможностью, поскольку считал такое поведение недостойным человека его ранга. Френсис станет его супругой, матерью его детей и отражением его высокого положения в обществе. Словом, она будет весьма удобной женой, и посему графу хотелось поскорее покончить с неприятной проблемой в Бате и вернуться в Лондон к Френсис.

Марч ласково посмотрел в глаза леди Эдит.

— Всему свое время, тетушка, — сказал он, натягивая на губы то, что надеялся выдать за приятную улыбку, и покосился на мисс Фокс. Та сидела, потупив взгляд голубых глаз в чашку с чаем и, по-видимому, испытывала огромное смущение оттого, что ее вовлекают в обсуждение столь интимных семейных подробностей. Графу показалось, что руки ее слегка дрожат, и он снова улыбнулся.

— Расскажите мне немного о себе, мисс Фокс.

Девушка вздрогнула, пуще прежнего залилась румянцем и бросила на него быстрый встревоженный взгляд. Марчу показалось, что он тонет в глубине этих невероятных глаз, и, досадуя на самого себя, он поспешил избавиться от подобных неуместных ощущений и вернуть былую суровость. «Весьма, надо сказать, соблазнительный румянец, — пришла ему на помощь циничная мысль. — Интересно, мисс Фокс способна вызывать его по желанию, овладев этой классической уловкой многих куртизанок, или же она и вправду легко краснеет?» Он от души надеялся на последнее.

Тем не менее, когда она ответила, голос ее звучал вполне спокойно:

— Мне почти нечего рассказывать, милорд. Я родом из Хертфордшира, единственная дочь райдстоувского викария. После его смерти три года назад нанялась компаньонкой к леди Стрэнжвейс, а когда она скончалась, поступила к леди Эдит.

— Августа Стрэнжвейс была моей ближайшей подругой, — с веселым огоньком в глазах добавила леди Эдит. — В юности легкомысленнейшее существо, но к старости, овдовев, сделалась настоящей затворницей. После того как Элисон поступила к ней, Августа столько твердила мне, как привязалась к этой милой девушке, что я, разумеется, рада была приютить бедняжку в своем доме. И ни секунды не жалела об этом. Она принесла мне столько радости!