Лора Бекитт - Дикая слива

Произошедшее обнажило ту часть его натуры, о которой он успел позабыть. Он тоже желал другой жизни, хотел сбежать. Только не знал, куда.

По-видимому, девушка знала. Но не захотела взять его с собой, хотя он надеялся, что эта встреча станет началом желанных перемен.

Пока Юн стоял, размышляя, послышались какие-то новые звуки. Теперь кричал уже Лю Бан и его люди.

Конечно, юноша мог бы пытаться бежать, но он не стал этого делать. Пока что он был спаян с этими людьми, а не с таинственной незнакомкой. Но в эти минуты он четко осознал: то, что он почитал за свободу, вовсе не было таковой.

Когда стражники выводили членов шайки из особняка, Юн увидел, что на одной из веток высокого дерева трепещет лоскут прозрачной одежды. Он догадался, что девушка вылезла из окна, спустилась в сад, перебралась через ограду и позвала на помощь. Куда она делась потом, он не знал, но догадывался, что в узле были ценные вещи и деньги, и что она унесла их с собой.

Он вновь очутился в вонючей тюрьме, и это было намного позорнее, чем в первый раз, потому что его бывшие товарищи стали его врагами.

— Как получилось, что ты привел нас в этот дом? Почему нас схватили? — допытывался Лю Бан.

Юн молчал. Он чувствовал, что незнакомка должна остаться его тайной.

— На воле никого не осталось, нас некому выручать. Я относился к тебе, как к сыну, а ты меня предал!

Юну было невыносимо стыдно, но не только перед Лю Баном, а еще и оттого, что на самом деле его отцом был несчастный, замученный жизнью старик Бао, а не этот хладнокровный убийца. А он об этом совсем позабыл.

Через несколько недель, проведенных в душных застенках, их судили. Все члены шайки Лю Бана и он сам были приговорены к казни путем последовательного отсечения частей тела на рыночной площади. Таким образом было принято расправляться с самыми опасными и жестокими преступниками. Их тела превращались в бесформенную груду костей и мяса, а головы выставлялись на всеобщее обозрение. Считалось, что подвергнутые такой казни убийцы, грабители и воры больше не смогут переродиться в человеческом облике.

Мастерская почтенного Дуань-яна славилась тем, что обеспечивала поставку различных сортов шелка императорскому двору. Иногда шелк изымался по низким ценам по предъявлению казенных распоряжений для различных раздач и пожалований. Дуань-ян никогда не срывал сроки, всегда исполнял любые приказы, за что неоднократно награждался серебряными табличками.

Тем не менее, приказ, точнее просьба наследника правителя Гуандуна показать и рассказать ему и его юной жене, как делают шелк, вызвала у Дуань-яна необычайное волнение.

— Подумать только, он так вежливо разговаривал, и просто держался! Из него наверняка получится великодушный и справедливый правитель! Говорят, он недавно женился на дочери самого императора!

Привыкшая находиться наедине со своими мыслями Мэй не принимала участия во всеобщей суете. Когда знатные гости вошли в мастерскую, она отправилась кормить гусениц листьями шелковицы, смешанными с мукой из риса, зеленого горошка и черных бобов. Считалось, что такой корм очищает шелкопряда и способствует завиванию прочной и блестящей нити.

Она возилась с гусеницами, когда одна из девушек, подойдя к ней, шепнула:

— Какая счастливая эта принцесса! Мало того, что она сказочно богата, у нее молодой красивый муж!

Хотя Мэй не слишком хотелось любоваться на чужое счастье, она не удержалась от того, чтобы взглянуть на настоящую принцессу, и присоединилась к толпе мастериц, которых хозяин выстроил по обе стороны помещения.

Солнце пронизывало мастерскую тонкими золотыми нитями, отчего казалось, будто принцесса находится внутри огромного кокона.

Она и впрямь выглядела красивой и очень нарядной. К шляпе из блестящей соломки были прикреплены две широкие шелковые ленты, ниспадающие на плечи. Вокруг шеи был обвит пурпурный шарф, обшитый золотой бахромой. В мочках уха красовались по две серьги, и с каждой свисала большая жемчужина. Нижнее платье было украшено драгоценными камнями, а верхнее расшито драконами и фениксами.

Рядом был молодой мужчина, тоже очень красивый и роскошно одетый.

Когда знатная пара вошла в мастерскую, работницы почтительно склонились перед ними, ожидая, когда княжеский сын небрежно махнет унизанной кольцами рукой, позволяя им выпрямиться.

Вот уже около месяца Киан жил в Кантоне вместе с Сугар. Он был поражен, как мало принцесса знала о реальном мире. Она рассказала мужу о том, что жене, наложницам и дочерям императора часто присылали образцы шелковой материи, но никто из них не имел понятия, как производится эта ткань.

Киан помнил, что Мэй работала в одной из таких мастерских, и воспользовался случаем, чтобы лишний раз вонзить в свое сердце невидимый кинжал.

В целом его отношения с женой складывались не так уж плохо. Сугар была образованной, начитанной девушкой, при этом воспитанной в духе беспрекословного подчинения мужчине.

Они плавали на лодке по Жемчужной реке; выходили в море на корабле, гуляли по городу в сопровождении охраны и свиты. Киан исполнял супружеский долг каждую ночь, но делал это быстро, без свойственного новобрачному пыла. Впрочем, так поступали многие мужчины, сберегая силы для развлечений на стороне. Но Киан не развлекался. Ему вообще не было весело. Сугар с интересом слушала рассказ Дуань-яна, тогда как Киан обводил мастерскую рассеянным взглядом. Плетеные корзины, бамбуковые полки, большие чаны. Женщины с грубыми красными руками, одинаково неряшливо причесанные и бедно одетые.

Сначала Мэй смотрела на принцессу, а после обратила взор на ее мужа и… обмерла. Перед ней стоял Кун, ее Кун, целый и невредимый, в роскошном наряде, рядом с прелестной девушкой, которую называли принцессой и его женой!

Внутри Мэй застыла память, мягкая, как смола, и вместе с тем неизменная, как камень. Она причиняла боль и вместе с тем позволяла жить. Иногда ей снился сон, в котором Кун приходил к ней таким, каким был прежде, и Мэй всегда с болезненным волнением ждала этих призрачных свиданий. Но что она видела сейчас?!

В череде перерождений человек не способен вернуться к своему прежнему облику, такое невозможно. Так же, как живые не могут протянуть мертвым руку и вытащить их из-за той невидимой черты, за которой начинается небытие.

Могла ли пустая, страшная оболочка наполниться плотью, ожить, начать двигаться и дышать?!

Она задавала себе этот вопрос до тех пор, пока не столкнулась с ним взглядом. В этот миг Мэй поняла, что он ее узнал и что он так же потрясен, как и она.

Мэй смотрела на Куна, а он — на нее. Они буквально купались во взглядах друг друга. Иного мира не существовало, он растворился, исчез вместе с принцессой, Дуань-яном, работницами мастерской и княжескими слугами.