Розмари Роджерс - Связанные любовью

Поэтому и последнее слово почти всегда остается за ней.

Поэтому он и смотрит на нее, может быть, в последний раз.

Ясное лицо, алебастровая кожа, знакомое упрямое выражение. И влажный блеск в глазах. Не хочет, чтобы он уезжал. Но тогда почему бы не уехать вместе с ним?

— Думаете, что, если разозлите, я сам уйду? Это ваша последняя линия обороны, когда кто-то подбирается слишком близко?

— Но вы же не близко.

Он едва не рассмеялся.

— Я бы сказал, что мы были так близки, как только могут быть близки мужчина и женщина.

— Физическая близость может быть и между незнакомыми людьми. Это ничего не значит.

— Если бы вы в это верили, то завели бы дюжину любовников. — Он представил Софью в объятиях другого и едва не зарычал от ярости. Пусть только попробуют — смельчаку не сносить головы. — Но вы же отдались только мне.

— А вот у вас, конечно, любовниц хватало, — бросила сердито она.

Его порадовала прозвучавшая в ее голосе ревность.

— Пока мы вместе, других у меня не будет, — торжественно пообещал он.

— Вы готовы пойти на такие жертвы? Ради меня? Не стоит. — Она фыркнула, изображая безразличие. Получилось неубедительно. — Можете содержать столько, сколько пожелаете.

— Мне нужна только одна. Возвращайтесь со мной в Мидоуленд, и я докажу это делом.

Стефан шагнул вперед, но она ловко увернулась от предложенных объятий. Какого дьявола? Что думает себе эта женщина? Что он будет гоняться за ней по всему саду?

— Довольно, Стефан. — Софья покачала головой. — Я не вернусь с вами в Англию, и это мое последнее слово. Больше нам разговаривать не о чем.

Не о чем разговаривать? Последнее слово? Ну нет. Она может упрямиться, но не может отрицать связавшую их страсть.

— Вы действительно дадите мне уехать и даже не пожалеете?

Она потупилась:

— Так лучше для всех.

— Лгунья.

— Стефан, пожалуйста… уходите.

Гнев и отчаяние, смешавшись, грозили накрыть волной безумия. Она же хочет его. Это ясно без слов, понятно с первого взгляда. И если она из упрямства отказывается признавать очевидное, то не стоит ли поступить по-мужски: бросить ее в карету и затащить на корабль, если потребуется, силой.

Удержаться в рамках здравого смысла помогли пришедшие на память слова графини Анны.

Дело не в том, знает мужчина, чего хочет женщина, или нет, а в том, готов ли он предложить то, что ей нужно.

Стефан стиснул зубы. Конечно. Как же можно быть таким слепым.

Да, он восторгался очаровательным сочетанием милой невинности, стойкости и смелости, но ведь в душе она была в первую очередь самой обычной женщиной.

Стефан шагнул вдруг к ближайшему фонтану.

— Думаете, вам это удастся, да? — спросил он, не глядя на Софью. — Думаете, сможете меня заставить?

— На что вы намекаете?

— Конечно. Рядом с вами я постыдно глупею. — Он повернулся и усмешкой ответил на ее недоуменный взгляд. — Странно, если учесть, что после того, как я получил титул, от желающих разделить со мной брачное ложе нет отбоя.

При всей своей сообразительности Софья не сразу поняла, что кроется за этим заявлением.

— Mon Dieu , — выдохнула она, сделав большие глаза. — Так вы думаете… вы действительно считаете, что я…

— Да, да. Вы ведь согласитесь продолжить наш восхитительный роман, если я сделаю вас герцогиней Хантли, не так ли?

В следующее мгновение Софья уже оказалась рядом с ним, а ее кулачки обрушились на его грудь.

— Мерзавец!

Никак не ожидавший нападения, Стефан опомнился с некоторым опозданием, но все же успел схватить ее за руки.

Что за дьявольщина? С чего она так разошлась?

Разве он не пошел на самую большую жертву? Почему же она восприняла его предложение как оскорбление?

— Будь я мерзавец, мы с вами не оказались бы в таком положении, — прорычал он. — Никто ведь и не ждет, что госпожа Софья выйдет замуж за простого горожанина.

— Ваша самоуверенность безгранична, — прошипела она.

— Самоуверенность здесь ни при чем. Я всего лишь хочу прояснить положение дел.

— В Англии женщины, может быть, и ослеплены блеском титула, ваша светлость, но я всегда жила среди особ высочайшего круга. — Глаза ее сверкнули, словно сапфиры на солнце. — Если бы мне понадобился титул, я могла бы выбирать из широкого круга желающих, среди которых два графа, три барона и с полдюжины принцев.

Стефан скрипнул зубами.

— И все до единого годятся вам в отцы да еще без гроша в кармане.

— Вот оно что. — Ее губы тронула кривая усмешка. — Так вы, получается, не только герцог, но еще богаты и красивы. Как тут можно устоять?

— Я этого и не жду.

Глаза ее потемнели. Она вырвала руки из тисков его пальцев.

— Вы… — Софья откашлялась. — Вы действительно просите меня выйти за вас замуж?

Он и сам еще не знал.

Смешно, но во рту вдруг пересохло, а сердце застучало часто-часто.

На протяжении нескольких лет Стефан отказывался даже думать о том, чтобы привести в дом новую хозяйку Мидоуленда. Да, когда-то, очень недолго, он представлял в этой роли Брианну. В отличие от других она знала эту жизнь, была не чужой и любила Мидоуленд так же сильно, как он сам. Что еще важнее, он не сомневался, что родители одобрили бы такой выбор.

Сейчас он не мог делать вид, что в его чувствах к Софье Мидоуленд играет хоть какую-то роль. Как, впрочем, и будущее семейства Хантли.

Все объяснялось исключительно желанием. Вожделением. Страстью.

— Я уже сказал, что не вернусь в Англию без вас. — Он говорил и не узнавал собственный голос. — И если для этого нужно жениться, так тому и быть.

Казалось, даже сад, затаив дыхание, замер в ожидании ответа. Ждал и Стефан. Конечно, он знал, что Софья не упадет в обморок. И даже не завизжит от радости. Гордость не позволяла этой женщине демонстрировать столь открыто свои чувства.

Но на какое-то выражение удовлетворения он все же рассчитывал, а потому и всматривался внимательно в ее лицо, надеясь заметить либо радостный блеск в глазах, либо тень улыбки на губах. В конце концов, она же получила что хотела.

Но вместо этого лицо ее только посуровело, а глаза потемнели, словно он обидел ее чем-то.

— Так тому и быть, да? — Его собственные слова полетели ему в лицо. — Какое романтическое предложение.

Я просто на седьмом небе от счастья.

Стефан задохнулся от возмущения.

— Если вы ожидали, что я преклоню перед вами колено и все такое, то сильно ошибались. Просить выйти за меня замуж я не стану. И не рассчитывайте.

Софья покачала головой:

— Если ваш брат столь же бесчувственен, то остается только удивляться, как ему удалось покорить сердце Брианны.

— Он ее похитил, — буркнул Стефан.

— Mon Dieu . Неужели все англичане такие варвары?

Ему пришлось убрать руки за спину, чтобы не пустить их в ход. А что делать, если женщина не понимает своей же пользы?