Наталия Орбенина - Незнакомец

Неожиданно наследник возник снова.

Причем, что удивительно, Хорошевский не видел и не слышал, чтобы во двор въезжал экипаж. Молодой человек точно из-под земли вырос. Не пришел же он пешком от станции, путь неблизкий!

– Мы ведь знакомы? Вы помните меня? Огурцов. Архип Нестерович Огурцов, – посетитель сдержанно поклонился.

– Да, разумеется, я помню вас. Но что теперь привело вас ко мне?

– Сударь! Не сочтите меня назойливым, но я здесь снова для того, чтобы вновь предложить вам отказаться от данного дома и уступить его мне.

– Но с какой стати? – изумился Андрей Викторович.

– Да потому, что ваши дела чрезвычайно плохи. У вашего заведения, насколько я могу судить по газетам, испортилась репутация. Родители не желают более содержать девочек в учебном заведении, где происходят очень неприличные вещи!

– Откуда вам знать, что происходит у нас! – рассердился директор.

– Увы, вездесущие репортеры много писали о вашем пансионе, – усмехнулся посетитель. – У вас долги. Вы скоро будете вынуждены закрыться и распродавать все задешево. А я предлагаю вам продать мне все теперь и получить за это пока еще приличные деньги.

– Не пойму, откуда вы знаете о наших проблемах? – вскипел Хорошевский. – Впрочем, это не меняет сути дела. Я не вижу повода для панических настроений, поэтому, сударь, вам тут больше делать нечего.

– Вы совершенно напрасно отказываетесь, – глаза собеседника сузились, и в них полыхнул недобрый огонь. – Придется просить аудиенции у вашей супруги.

– Это еще зачем?

– Ведь пансион куплен и содержится на ее деньги, не так ли? Вероятно, она уже сто раз пожалела, что потратила их столь неразумно. Мое предложение может ее заинтересовать!

Хорошевский задохнулся от наглости гостя и в то же время был удивлен его необычайной осведомленности.

– Прошу вас уйти и больше не беспокоить ни меня, ни мою супругу!

Молодой человек удалился. Андрей видел в окно, как тот пересек двор и вышел за ворота. Ни стука копыт, ни скрипа колес. Вероятно, незнакомец пошел пешком.

Но куда? Вокруг лес да река. Хорошевский пожал плечами и задумался. Странный визитер. И откуда он может так хорошо знать о неурядицах в пансионе? Да, газеты писали, но не столь подробно. К тому же из газетных статей невозможно было сделать вывод о финансовых проблемах пансиона и, тем более, узнать о том, на чьи деньги куплен дом. Странно, странно и тревожно. Ах, как теперь не хватает Антона! Как он помогал ему советами да и деньгами.

Андрей Викторович занялся делами, погрузился в бумаги, но подозрительный незнакомец не выходил из головы. За обедом он был рассеян, невпопад отвечал на вопросы жены, чем явно ее обидел. Аполония надулась, и ему пришлось все-таки рассказать о странном визите незнакомца с предложением продать пансион. Но подробности визита он решил с ней не обсуждать, боясь, что она и впрямь решит продать дом.

После обеда он ушел в кабинет и снова попытался работать. Откуда же явился молодой человек? Надо бы, на всякий случай, приказать Федору осмотреть вокруг пансиона да поправить забор. К вечеру директор, как обычно, прошел по пансиону, поговорил в педагогами, ученицами, проверил порядок в дортуарах, заглянул на кухню. Везде его встречали приветливые улыбки. Его любили за доброту нрава, за то, что не был занудным и мелочным.

Затем директор направился в сарай в поисках сторожа. Но там его не обнаружил.

Федор был им нанят одним из первых среди прислуги. Это был степенный, непьющий человек, мастер на все руки. Заодно он выполнял работу и дворника и столяра или какую-либо другую работу по хозяйству.

Хорошевский продолжил поиски и обнаружил Федора в подвале с лопатой в руке. Сгущающиеся сумерки не дали возможность разглядеть, чем занимался сторож, но было похоже, что он копал землю.

– Федор, ты что там, клад ищешь?

– Да вот, отвод для воды делаю, а то уж больно сыро, Андрей Викторович, – поспешно ответил сторож, отставляя лопату в сторону.

Хорошевский прищурил близорукие глаза, но ничего не разглядел.

Он в нескольких словах рассказал сторожу о появлении незнакомца, о своих сомнениях на его счет, затем приказал обойти всю огороженную территорию пансиона, поправить забор, проверить замок на калитке.

Андрей выбрался из подвала и пошел обратно. Все нравилось ему в доме, кроме этих мрачных подвалов, сырых, пугающих.

Сколько денег надо еще вложить, чтобы привести дом в полный порядок! Хорошевский не заметил, как попал ногой в лужу.

«Пусть Федор и тут сделает отвод для воды, а то девочки ноги промочат во время прогулки», – с этой мыслью он поспешил " снова в подвал.

К его удивлению, Федора там не оказалось. Андрей Викторович с недоумением покрутил головой и позвал сторожа. Никто не отзывался. Директор сделал несколько шагов вперед и остолбенел. Там, где только что копался сторож, виднелось довольно большое квадратное отверстие – люк с деревянной крышкой. Хорошевский приблизился к люку. Крышка была откинута. Поправив на носу пенсне, он снова позвал Федора. Из глубины на него пахнуло могильным холодом. Он наклонился и попытался рассмотреть, что внутри. «Надо бы вернуться сюда с фонарем», – мелькнула мысль, и в следующий момент, страшный удар по голове сбил его с ног. Хорошевский обмяк, повалился на бок и потерял сознание.

– Лека! Родная, слава Богу! – с радостью воскликнула Аполония и порывисто обняла сестру. – Как хорошо… – и тут же осеклась. – Но как ты оказалась тут?

Не пойму? Ты…

Аполония не договорила и замолчала, подавленная чудовищной догадкой. Леокадия вместо ответа накинула на плечи сестры какой-то тулупчик, но Аполонию била дрожь. Дрожь ужаса.

– Андрей Викторович оказался слишком, слишком неуступчивым. Ему надо было проявить больше разумной гибкости, – произнесла Лека каким-то безжизненным, чужим голосом.

– Так, стало быть, ты и есть тот самый человек, которому я должна совершенно доверять, – прошептала Аполония.

Лека кивнула.

– Я думаю, что тебе надо проявить благоразумие.

– Андрей жив?

– Жив… Жив, – с расстановкой ответила Лека, – но тебе стоит поторопиться.

– Я должна увидеть его, я должна убедиться! – Аполония порывисто вскочила и тотчас же ударилась головой о свод пещеры. – Ox! – Она схватилась за голову и снова села на холодный песок.

– Тут надо быть осторожной, – заметила Лека.

– Нет, – замотала ушибленной головой Аполония, – я не верю тебе. Это дурной сон. Я сейчас проснусь, и все исчезнет. Ты же моя сестра, моя родная, любимая сестра. Ты моя Лека! – И она снова порывалась обнять сестру, но та мягко отстранилась.

– Нет, я уже не та Лека, о которой ты говоришь. Той уже нет, – на губах Леокадии появилась незнакомая, чуть кривая усмешка. – Ты говоришь о сне? Да, ты права, ты еще спишь, как и я спала. Вся моя прежняя жизнь была затяжным сном.