Ребекка Флэйн - Виргиния

Усак обещал ей вернуться до восхода луны и… Но что это? Глухой дробный звук достиг его ушей, перекрыв даже топот копыт скакуна. К северу от мыса Вест-Поинт грохотали барабаны… Нещадно нахлестывая коня, он понесся вперед. Бум-бум-бум — пульсировал лес, бум-бум — стучали копыта, бум-бум — стучалась в виски тревога…

Он влетел в поселок, опоздав всего на полчаса, и увидел солдат. Спешившись у таверны, Ланс вбежал внутрь, чтобы узнать новости и едва не сбил с ног капитана Джозефа Ингрема, распекавшего за что-то младшие чины.

— Слава Богу! — воскликнул Ингрем. — Само Небо послало вас, Клейборн! Вы едете на восток?

— Да, — ответил Ланс.

— Я попрошу вас передать срочное сообщение губернатору Беркли. Послать своего человека я, к сожалению, не могу.

— Но что произошло?

— Ад разверзся. Перекусите что-нибудь, и я вам все расскажу.

Ланс сел за стол и велел подать себе оленины и вина. Ингрем отложил бумаги и, словно собираясь с мыслями, задумчиво приглаживал рукой свои длинные волосы.

Наконец Ингрем заговорил:

— Я только что вернулся из Потомака. Там, в округе Стеффорд, две недели назад индейцы зверски убили некого Томаса Хена и его слугу. Они прибили их к дверям дома… Это были доэги. Жиль Брент и Джордж Мейсон с Аквила-Крик собрали людей и через несколько дней окружили индейцев в овраге, пока те спали. Когда закончилась стрельба и все были убиты, выяснилось, что там, кроме доэгов оказалась дюжина саскеханноков со своими скво. Вы понимаете, что это значит. Мы отправляемся прямо туда. Расскажите обо всем губернатору. Особо отметьте, что саскеханноки, и без того рвавшиеся на юг, получили теперь отличный повод для вторжения в Виргинию. Я жду нападения после первых заморозков. Индейцы не успокоятся, пока не отомстят за расстрел своих воинов, а по последним донесениям их ударный отряд достигает трехсот человек.

Ланс даже присвистнул.

— Войны не избежать, — продолжал Ингрем. — Саскеханноки столь многочисленны, что под угрозой все наши плантации, отсюда и до Окканичи-Айленда.

— Вы можете дать мне свежую лошадь? — решительно спросил Ланс.

— Конечно.

— Я немедленно отправляюсь в Джеймстаун.

Ланс быстро доел свою оленину. Предстояло страшное: потоки свирепых племен через границу, кровь, огонь, брошенные и разоренные земли…

Хозяин таверны снабдил Ланса припасами и зерном для лошади, и через полчаса юноша был уже в пути.

До памятной встречи на пристани Арчерз-Хоуп, никому еще не удавалось ранить сердце гордой Истер Уокер, хотя привлекала она многих. Ни Тому Хенсфорду, ни Джону Ли, ни даже Артуру Оллену, крайне искушенному в искусстве любви вдовцу, так и не удалось добиться благосклонности юной красавицы.

Она изменилась. Отцу более не приходилось упрекать ее за невнимательность к домашним делам: старый дом в Галл-Коув блестел, как новенький шиллинг, провизия на зиму была запасена…

Истер взяла на себя все заботы по ближайшим плантациям, а так как слуги любили ее, задача оказалась не столь уж непосильной.

Немногие свободные часы она посвящала раздумьям о том, кто спас ей жизнь, сам едва не погибнув. Кто он? Одевается как дикарь, но воспитан и умен. Нет, он не индеец и не фермер, а что-то больше… Но что?

Усак… Стоило ей произнести это имя, и сердце начинало бешено стучать. Он словно был воплощением прекрасной, загадочной, опасной Виргинии, и она любила его.

Истер пыталась расспросить отца о семьях, перебравшихся на крайний Запад. Среди прочих тот перечислил Майлнерзов, Уолкетов и Пейджей, неодобрительно называя их «эти люди», поскольку вместе с расположением губернатора они утратили и положение в обществе, и свои состояния, живя теперь трудом рук своих, как крестьяне. Они вечно будут посылать возмущенные петиции в Совет и Палату Общин. Отныне и навсегда, они — никто.

— Я слышала, что устроились они там вполне сносно, — заметила Истер.

— А волки? — саркастически осведомился ее отец. — А индейцы? Капитан Роджер Джонс говорил губернатору о том, что в Потомаке беспорядки, пошла волна убийств.

— Война?

— В тех землях угроза войны просто висит в воздухе. Там хуже чем в Преисподней.

«Так вот почему не возвращается Усак», — подумала Истер и вздохнула.

Усака не было четыре дня, показавшихся ей годами.

Сдерживая нетерпение, Ланс наконец добрался до кедровой рощи и трижды прокричал совой. Минуты ожидания казались ему часами. Когда же она пришла, его сердце билось так сильно, что он не сразу смог заговорить.

Истер Уокер дотронулась до него, как бы проверяя, не призрак ли перед нею. Оба долго смотрели друг другу в глаза, а затем Ланс поведал ей о своих приключениях на севере.

— Усак, я боюсь за вас!

В ответ, как и подобает войну, он лишь горделиво расправил плечи.

— Вам опять надо возвращаться туда?

— Да.

— А потом?

— А потом я приеду за вами.

— Что вы сказали? — она в ужасе отшатнулась от него.

— Я приеду за вами. Вы поможете мне построить нам дом у водопадов, в верховьях Джеймс.

— Нет, нет! — Истер была явно испугана. Он взял ее за руки:

— Вы поедете со мной, я знаю…

— Но Усак, я ведь даже не знаю, кто вы!

— Знаете, дорогая, знаете… Вы знаете, что я тот, кого мысли о вас лишают сна, тот…

Она нервно рассмеялась:

— У всех бывает бессонница, Усак.

— Истер!

— Я просто боюсь, Усак.

— Вы? Глупости! Истер Уокер ничего не боится. Вы можете ненавидеть, но не бояться.

После минутного раздумья она ответила:

— И все же я боюсь, Усак. Боюсь войны. Вы уйдете. Мой брат, вероятно, тоже. Если с вами что-то случится, я умру. Я знаю это.

— Так вы поможете мне с домом у водопадов? — шепнул он.

Она приложила палец к его губам:

— Этого я не говорила!

— Я построю новый шлюп и отвезу вас на нем вверх по реке. У вас будет судно не хуже чем у Клеопатры.

— Но ведь там индейцы, Усак! Френсис Беркли сказала мне позавчера, что пришло время новой войны с ними.

Он рассмеялся и поцеловал ее:

— Индейцы? Да они как дети, Истер. С моими людьми мы сможем жить счастливо в самом пекле любой войны. Мы не такие овцы, как прочие фермеры. Кроме того, губернатор скоро отбросит индейцев назад, как делал это уже неоднократно.

Они помолчали, а затем она снова спросила его:

— Кто вы, Усак?

Он улыбнулся и опять поцеловал ее. Имя Ланса Клейборна было уже готово сорваться с его губ, но сама искренность момента остановила юношу. Так нельзя. Если он признается сейчас в своем маленьком маскараде, она рассердится. А ему еще предстоит оставить ее и уйти на Запад…

Он мягко отстранил ее и поднял с земли ружье.

— Я не могу сказать вам этого, дорогая. Моя роль сыграна еще не до конца.

И как тень, он бесшумно растворился в темноте.