Стефани Слоун - Дьявол в маске

— Ох, девочки… — Бесси сокрушенно покачала головой. — Вы что, уже такие старые, что вам нужно закутываться с головы до ног? — С этими словами она выпрямилась, так что даже Шарлотта, у которой было отнюдь не самое лучшее зрение, не смогла не заметить впечатляющую грудь своей сестры.

Люсинде же стало смешно, но она постаралась скрыть улыбку.

— Леди всегда остается леди, моя дорогая Бесси, — с легкой иронией ответила Виктория Сент-Эйнсбери, герцогиня Хайбери. Отодвинув свою старшую сестру, она уселась рядом с племянницей.

Леди Шарлотта Грей похлопала Люсинду по плечу и уселась у нее в ногах. Откашлявшись, заявила:

— Рассказывай, дорогая, мы слушаем.

Люсинда оглядела своих тетушек-фурий, как их прозвали в свете. Будучи внешне совершенно не похожи, сестры имели одну общую черту характера — непреодолимое упрямство. Все их различия отходили на задний план, стоило им прийти к единому мнению, и тогда уж ничто не могло помешать им получить желаемое.

— Это касается… Царя Соломона, — начала Люсинда. И сразу заметила бурную реакцию тетушек при одном упоминании знаменитого жеребца. — Мне представился шанс выиграть его.

— Как славно! — взвизгнула Бесси. — Руфус позеленеет от зависти! Ведь потомство от Царя Соломона практически гарантирует успех. Во всей Британии не будет лучшей племенной породы.

Виктория прервала восторженные возгласы сестры, осторожно прикрыв ей рот ладонью.

— Да, Бесси, мы все знаем, что может нам дать этот жеребец, — проговорила Виктория, — но ты не торопись сообщать новость своему сыну. Люсинда, но как же ты сможешь выиграть его?

— Ну… довольно просто. — Люсинда подергала свою толстую косу. — Мне только нужно позволить кое-кому поухаживать за мной определенное время. Если к концу этого срока он не завоюет мое сердце, конь станет моим.

Тут Бесси выпрямилась и заявила:

— Учитывая, что ты отказала большинству мужского населения Англии, проблемы тут не будет. Поэтому, — она потянулась к блюду с миндальным печеньем, — не отпраздновать ли нам это событие небольшим полночным пиршеством?

Шарлотта тоже взяла печенье с блюда. Потом, усевшись поудобнее, проговорила:

— Люсинда, дорогая, у меня всего один вопрос: кто он?

— Да-да, кто этот мужчина?! — оживилась Виктория. — Боюсь, я потеряла след Царя Соломона после того, как болван Уитхем проиграл его в карты этому бесстыжему Железному Уиллу.

Люсинда незаметно утерла капельки пота с висков.

— Ну… — Она откусила кусочек миндального печенья. — В общем, можно сказать…

— Так кто же он? Герцог Клермон? — Шарлотта посмотрела на сестер, потом перевела взгляд на Люсинду. — Это Железный Уилл, да?

Виктория, положив оставшийся у нее кусок миндального печенья на блюдо, уставилась на Люсинду круглыми глазами.

— Нет, конечно, это не он. Люсинде никогда не пришло бы в голову…

— Я так и знала! — перебила сестру Бесси. — Открытое окно, твои напряженные нервы, предательские капли пота… Он тебе понравился! Это Железный Уилл!

Виктория решительно покачала головой:

— Нет-нет! Что ты можешь знать о молодых людях? Веди себя достойно! Вспомни о своем возрасте, Бесси! Или тебя опять подвела память? Ведь твоему сыну уже…

— Хватит, Виктория! Стоит посмотреть на тебя, и сомнения в нашем возрасте исчезают. Так что спасибо тебе большое. — Бесси поджала губы и отвернулась.

Воспользовавшись стычкой тетушек, Люсинда встала и прошлась по комнате. Усевшись за письменный стол, принялась обмахиваться ладонью точно веером. Причем на теток старалась не смотреть.

— Дамы, полагаю, мы говорили о том, подходит ли Люсинде его светлость в качестве жениха. Может, вернемся к теме разговора? — минуту спустя проговорила Шарлотта, поднимаясь с кровати. — Я, конечно, знаю его родителей, но с мальчиком, боюсь, не знакома. Люсинда, дорогая, а он достоин твоего внимания?

Виктория тоже встала с кровати и подошла к племяннице.

— Распутник высшей пробы! — заявила она.

— Мужчина с опытом, это точно, — закивала Бесси. — Но почему это нужно считать помехой?

Виктория нахмурилась и погрозила Люсинде пальцем, — та не смогла скрыть улыбку.

— Тут не до смеха, моя дорогая!

— Да, конечно. — Люсинда сделала серьезное лицо. — А я-то думала, все обрадуются этой новости. Особенно ты, тетя Виктория.

Люсинда затронула больное место тетушки Виктории. Той было всего восемнадцать, когда она вышла замуж за герцога Хайбери, и брак их оказался неудачным. Герцога гораздо больше, чем собственная жена, интересовали его многочисленные любовницы. Сердце Виктории окончательно было разбито, когда выяснилось, что она не сможет иметь детей. Она постепенно отходила от своих друзей и знакомых, и, в конце концов, у нее остались только ее сестры да заброшенные конюшни Хайбери.

Муж плохо понимал Викторию, а в своих породистых лошадях разбирался еще хуже. На конюшне он бывал редко, и у Виктории оказались развязаны руки — она могла заниматься лошадьми. Здесь она обрела то, чего ей не хватало в браке — любовь и возможность отдавать кому-то свою нежность и заботу.

И вскоре каждый любитель скачек, который хоть раз побывал на «Таттерсоллз», не мог оторвать глаз от лошадей из конюшни Хайбери — их появление всегда было событием, на котором стоило присутствовать.

Поначалу Виктории этого было достаточно. Но постепенно высокомерные замечания герцога о его «влиянии и направляющей руке» привели к тому, что она стала враждебно относиться к мужу. И, в конце концов, Виктория уже не могла находиться в одной комнате с этим человеком.

А потом произошел несчастный случай на соревнованиях по конному спорту. Герцог упрямо заставлял свою необъезженную лошадь брать высокий барьер. Это закончилось трагически для лошади и не менее трагически для самого герцога. Отсутствие наследника привело к тому, что имение перешло к племяннику Виктории. Она же осталась очень состоятельной женщиной благодаря брачному контракту, но без дома.

Сестры упросили Викторию поселиться с ними в поместье Бэмптон, великолепном имении, завещанном юной Люсинде родителями. Там сестры и жили после смерти родителей Люсинду.

Поселившись в поместье Бэмптон, Виктория заручилась поддержкой Бесси, Шарлотты и Люсинды и принялась создавать свою собственную программу разведения племенных лошадей. Средств у них было предостаточно, и они начали скупать жеребят и молодых кобылок, а также взрослых жеребцов и кобыл, которых размещали в своих конюшнях.

А жеребец Царь Соломон должен был стать главным украшением их конюшни, ибо в его родословной было все необходимое, чтобы обеспечить превосходство их чистокровных лошадей на все грядущие поколения.