Стефани Слоун - Дьявол в маске

Некоторое время Уилл понаблюдал за владельцем борделя. Его огромное тело сотрясалось всякий раз, как он кашлял и сплевывал в грязный носовой платок. Но сегодня Уилла больше всего интересовал человек, сидевший рядом с Баскерсом. Филипп Гастон, француз сомнительного происхождения, у которого была доля в борделе. Гастон клялся, что он не имеет подданства, и продавал информацию любому, кто предложит хорошую цену.

Он часто добывал информацию для коринфян, сам того не зная. К нему заказы поступали через целую цепочку посредников — это позволяло держать его на расстоянии, и у него никогда не было возможности узнать истинного заказчика.

Несмотря на уверенность в том, что сеть коринфян хранится в строгом секрете, Уилл был благодарен Смизерсу, который уложил для него в карету всю необходимую одежду. Теперь он выглядел как настоящий работник. В секретном ящике под кожаным сиденьем кареты хранилось все необходимое — все, что могло понадобиться Уиллу для исполнения своего долга. Там имелась одежда, различное оружие, деньги и многое другое. И все это, как по мановению волшебной палочки, заменялось Смизерсом в случае необходимости.

Ощупав лацкан своего неописуемого плаща, что сейчас был на нем, Уилл бессознательно отметил разницу между его грубой шерстью и гладкой тканью своего вечернего костюма, в котором он еще так недавно сидел в ложе театра.

Но он больше не позволит себе такой глупости — не будет думать о Люсинде, если, конечно, эти размышления не относятся к делам коринфян. Что же касается Люсинды…

Проклятие, ее изменчивый нрав привел Уилла в состояние замешательства и раздражения, — а это было совсем не то, что ему сейчас требовалось.

Да-да, он никогда больше не позволит ни одной женщине — даже Люсинде — снова отвлечь его от дел.

Служанка подошла к его столу с тяжелым подносом, на котором стояли полные кружки эля. Одну из них она поставила перед ним на стол.

— Что-нибудь еще? — спросила она, наклоняясь так, чтобы он мог увидеть ее пышную грудь.

— Нет, спасибо, милая, — ответил Уилл, взявшись за кружку.

— Ну… дело ваше, — ответила девушка с сильным акцентом кокни. Потом вдруг понизила голос: — Вас там спрашивают… Так мне велено сказать вам. Велел тот мужчина… Тот, который дышит, как дракон. Он не назвался, сказал только, что вы его знаете.

Уилл полез во внутренний карман плаща и достал монеты. Он бросил на стол несколько монет, которых хватило бы на два эля. Потом прибавил еще одну.

— Спасибо, милая.

Девица с жадностью посмотрела на деньги.

— Сэр, в любое время… В любое время — когда захотите, — пробормотала она. Затем собрала монеты и опустила их в вырез платья.

Уилл допил эль и встал со скамьи. Надвинув шляпу на глаза, он направился к двери, стараясь не спешить. Меньше всего ему хотелось привлечь к себе внимание кого-нибудь из посетителей.

Гаренн придвинул к себе тарелку с жарким, подцепил на вилку кусок баранины и отправил в рот. Кожа под наклеенной бородой и под взлохмаченным париком на голове ужасно чесалась, но он старался это не замечать. С жадностью глотая жилистое мясо, Гаренн наблюдал за Клермоном, сидевшим в другом конце таверны. А этот великан, конечно же, не знал о его присутствии.

— Идиот, — пробормотал он себе под нос, чуть не подавившись куском мяса.

Гаренн злился — ведь этот человек помешал ему завершить дело. Но ничего, недолго ему еще страдать от этого проклятого герцога. Герцог Клермон допустил смертельную ошибку, вмешавшись в его планы, и он дорого за это заплатит. Смерть его будет медленной и очень болезненной. Да, герцог заплатит за все.

Жаль только, что не самому Гаренну доведется нанести ему последний удар — ведь у него еще много дел, о которых следовало подумать. Да, он ничего не должен упустить.

Гаренн швырнул на дощатый стол монету и направился к двери. Все пройдет так, как надо! Женщина будет схвачена! Непременно!

Захлопнув за собой дверь таверны, Уилл оказался на ночной улице. Лунный свет едва пробивался сквозь густые облака.

Герцог свернул за угол ветхого здания, по дороге миновав свалку мусора, в которой рылись три голодные собаки. Задняя часть таверны находилась в полутьме и освещалась лишь слабым светом из двух грязных окон на верхнем этаже, что совсем не понравилось Уиллу.

Внезапно волосы у него на затылке встали дыбом — этому знаку он научился доверять уже давно. Резко обернувшись, Уилл прижался спиной к стене и вытащил нож из ножен, пришитых к подкладке плаща.

— Гастон, что за шутки! — крикнул он, озираясь и намечая путь к отступлению.

Через несколько секунд из тьмы в противоположном конце переулка появилась фигура, следом за ней — еще одна и, наконец, третья. И тут же блеснуло лезвие ножа.

Уилл ожидал удара и, прижавшись спиной к стене, в последний момент успел уклониться, так что первый нападавший промахнулся и врезался лбом в стену. Завопив от боли, он рухнул на землю.

А Уилл рванулся вперед и с силой ударил кулаком в пах второго противника, от чего тот отлетел на несколько метров и упал на кучу мусора. Не успел герцог повернуться, как третий, напав на него сзади, резанул его ножом по спине. Потом схватил Уилла за плечо и развернул лицом к себе. Он выхватил нож из рук герцога и нанес ему удар в челюсть. Уилл рухнул на землю, и перед глазами у него вспыхнули огни. А потом все померкло.

Не успел герцог прийти в себя, как противник уселся на него верхом. Губы его кривились в дьявольской улыбке. Прижимая Уилла к земле, он произнес:

— Мне сказали, что ты будешь драться. — Он сжимал горло Уилла и занес над ним нож. — Но все вы неженки-аристократы одинаковые…

Злость и обида охватили Уилла.

Он в ярости зарычал, и человек, сидевший на нем, на мгновение ослабил хватку. Уилл же схватил лежавшее рядом полено и размахнулся…

Удар пришелся в висок нападавшего, и тот отлетел назад. Уилл с трудом встал на ноги и ударил врага поленом в грудь. Потом — по ноге. Противник завопил от боли.

Замахнувшись поленом, Уилл уже собрался нанести ему смертельный удар, но в последний момент опустил свое оружие и отступил назад.

— Не стоит тратить на тебя силы, — пробормотал герцог. И зашагал к перекрестку, где стоял наемный экипаж, в котором его ожидал Уэстон. — Как можно быстрее к коринфянам, — сказал он кучеру, захлопывая дверцу.

Кеб сорвался с места, и от резкого толчка Уилл упал на спинку сиденья и застонал от боли — рана давала о себе знать.

Только усилием воли герцог смог удержаться и не потерять сознание, хотя тьма уже грозила поглотить его. Он начал считать, на сей раз — от ста до одного.

— У вас кровь, — заметил Уэстон, помогая Уиллу пройти в прихожую. — К тому же кровотечение довольно сильное.