Виктория Янссен - Королева пиратов

Она ощутила тупую боль в животе, точно от удара.

– Ты станешь смотреть на меня, а не на них, – сказала она. – Это приказ.

– Благодарю, капитан, – ответил он, склоняясь вперед, чтобы запечатлеть на ее лбу легкий поцелуй, затем отпустил ее плечи и спрятал руки за спиной. – Прикажи мне еще раз, если возникнет необходимость. – Глубоко вздохнув, он снова заговорил, торопливо выплевывая слова: – Думаю, все, что нам нужно сделать, – это показать себя более приятными, чем наши соперники. Они, похоже, слишком кичатся собственным статусом, а это, скорее всего, вызовет ненависть.

Имена кивнула, хотя теперь значимость предстоящего соревнования для нее значительно померкла.

– Максим, кто… – Тут она обо всем догадалась. – Когда ты был юным и находился в плену у герцога, отца Камиллы, неужели он…

Максим заговорил резким тоном:

– Я достиг совершеннолетия, и он никогда не прикасался ко мне лично. Это было бы нелегально, потому что по закону я все еще мог считаться пэром, кроме того, не думаю, что этот человек имел склонность к однополой любви. – Герцог набрал в легкие побольше воздуха и заговорил быстрее: – Но он заставлял меня выступать перед его ближайшими друзьями, обычно с кем-то из слуг. Постепенно я привык к этому. По крайней мере, слуг хорошо вознаграждали за дополнительные услуги. – Он сглотнул. – Он делал это, потому что мое страдание забавляло его. Подозреваю также, что таким способом он хотел указать мне на мое место и не допустить, чтобы я увивался за его дочерью.

Но понимание причин собственного унижения не могло сдержать его эмоции.

– Мне очень жаль, – произнесла Имена, хотя в действительности ею владела не жалость, а гнев. Она обхватила Максима руками за талию и крепко прижалась к нему. – Сожалею, что я… не имела возможности убить этого человека ради тебя, – закончила она.

– Для герцога это была бы слишком большая честь, – отозвался Максим, целуя ее в висок.

В этот момент четыре дородных островитянина оттащили их друг от друга.

Имена забилась в их руках, больше для вида, чем в действительной попытке сбежать. Она не имела ни малейшего желания давать им повод убить себя. Мыслями она постоянно возвращалась к признанию, сделанному Максимом. И как она не выяснила это раньше? А известно ли об этом Камилле? Имена решила, что нет. Чем больше она размышляла, тем более вероятным казалось предположение, что Максим никому не поверял эту тайну. Никому, кроме нее.

Теперь он был почти не виден ей. Их вели в противоположном направлении, очевидно чтобы войти в приготовленный для них павильон через парадный вход. Барабан отбивал ритм, принятый среди обитателей полуострова. Ему подпевала флейта, исполняя мелодии, которые можно услышать в тавернах империи. Имена попыталась прикинуть приблизительное количество присутствующих, но они не стояли на месте, а постоянно двигались, и женщина сбилась, дойдя до тридцати. К тому же не стоило забывать еще и о прибывших гостях. И как это столько людей оказалось на одном острове? Она решила, что общее население не превышает сотни человек, возможно, их всего шестьдесят. Но уж точно не меньше пятидесяти.

Некоторые из островитян были ниже Имены, поэтому она сумела посмотреть поверх их голов на павильон, сооруженный для их противников. Однако плотная толпа затрудняла обзор, и она заметила лишь отдельные всполохи плоти. Женщине потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что мужчины находятся в каком-то невероятном акробатическом положении. Используя силу рук, один из них поддерживал другого в воздухе вверх ногами и одновременно сосал его половой орган.

Звуки флейты и барабанов, а также гомон толпы почти заглушали стоны, которые их противники издавали от прикладываемых усилий. Имена легко абстрагировалась от происходящего, нарисовав перед своим мысленным взором «Морской цветок». Она словно наяву видела начавшиеся ремонтные работы и то, что еще только предстояло сделать.

Получив тычок в ягодицы древком копья, Имена тут же пришла в себя и отыскала глазами Максима. Он тоже смотрел на нее. Ей было отлично известно, что когда он испытывает неуверенность в себе, то надевает маску либо приветливого очарования, либо спокойной властности. Но такого выражения лица она никогда у него прежде не видела: тщательно сдерживаемого отчаяния, угадывающегося лишь по глубокой складке между бровями да крепко сжатым губам.

Но даже по этим незначительным признакам она поняла, что с ним происходит. Дюжины молодых моряков ходили под ее командованием в бытность ее сначала капером, а потом полууважаемым капитаном торгового судна. Максим выглядел как человек, собирающийся вступить в сражение, из которого не надеялся выйти победителем. Люди с таким выражением лица ждут, что капитан поможет им выбраться из передряги.

Имена перехватила его взгляд и улыбнулась.

Максим неуверенно улыбнулся в ответ, но тут же вновь нацепил маску. Пока они шли по коридору, образованному из расступившихся в стороны островитян, герцог то и дело посматривал на Имену.

Пок предложил им поесть цветов, но Максим покачал головой. Имена также отклонила предложение. По толпе прокатилась волна негодования, но быстро затихла.

Женщина ощущала сладковатый аромат цветов. Сделав глубокий вдох, она постаралась забыть обо всем на свете, кроме павильона и Максима. Шаг вперед, и еще один. Это было совсем не похоже на то, как если бы она шла на битву, чего она больше всего боялась. Откровение Максима означало для нее, как будто она впервые в жизни собралась возлежать с возлюбленным, и они впервые увидят друг друга полностью обнаженными – мгновение, требующееся на принятие решения, а затем прыжок.

Когда Имена уже оказалась на пороге павильона, стражники отпустили ее. Она замешкалась, потирая руки и стараясь избавиться от воспоминаний о прикосновении к своей коже чужих рук. Снова улыбнулась Максиму. Он также медленно потирал руки, зеркально повторяя ее действие. Наклонившись, женщина зачерпнула пригоршню розовато-оранжевых лепестков и принялась растирать их между ладонями, затем стала втирать их в грудь и плечи Максима, постепенно спускаясь ниже, к ногам и ступням. Наконец она нанесла кашицу из лепестков ему на лицо. Герцог закрыл глаза, глубоко вдыхая аромат. Когда Имена разжала ладони, позволив расплющенным лепесткам упасть на пол, Максим принялся повторять ее действия. Набрав лепестков, он стал с их помощью ласкать ее тело, и она ощущала их призрачное прикосновение под его большими теплыми ладонями. Зачерпнув две пригоршни, герцог стал втирать цветы в лицо и волосы Имены, окутывая ее сладковатым благоуханием. Она закрыла глаза, купаясь в тончайших касаниях лепестков к своему лбу, векам, щекам, губам.