Лора Бекитт - Верность любви

— Все, чего я хочу, справедливо. Да, я подписал признание, но меня жестоко пытали, я просто не выдержал. Я подам прошение королю.

Жак Верне покачал головой и с иронией произнес:

— О да, королю! Месяц назад в Париж вернулся Дюпле, бывший губернатор Пондишери. Что бы там ни говорили, он многого добился. Сформировал регулярную армию сипаев, выдвинул идею создания колониальной империи. А сейчас в его адрес звучат только обвинения. Он тоже написал прошение Людовику XV, но не получил ответа. И не получит. А легендарный адмирал Лабурдонне [22] Лабурдонне Бергран-Франсуа (1699–1753) адмирал, в 1734–1746 гг. — командующий колониальными войсками Французской Индии. , единственный, кому удалось завоевать оплот англичан в Индии — Мадрас? В сорок восьмом году соперники сумели обвинить его в предательстве, и лишь спустя три года друзья адмирала добились пересмотра дела. Парижане называли его французским мстителем и жертвой зависти. В конце концов его оправдали, но он вышел из тюрьмы неизлечимо больным и вскоре умер.

— Вы отказываетесь меня защищать?

— Нет. Просто предупреждаю, чем это может закончиться. Все, что у нас есть, это письменное признание Луизы Гранден. Да еще свидетельства ее дочери. Возможно, этого будет достаточно. Но я думаю, что, скорее всего, — нет.

Анри упрямо мотнул головой.

— Неважно. Я готов к борьбе. А Тулси согласна ждать.

— Не боритесь и не ждите. Счастье у вас в руках, не испытывайте судьбу. Она может отомстить. Оставайтесь Эмилем Мартеном. Это не так страшно, как вам кажется. К тому же у вас есть деньги.

— Не хочу. И это не мои деньги; их мне дали отец Тулси и тетка ее первого мужа. Долг заставляет меня вернуть им эту сумму.

Жак Верне долго молчал, осмысливая сказанное.

— Вам так дорого ваше имя?

— Да. И честь дворянина.

— Едва ли вы сможете передать свое имя сыну, если он появится на свет. Конечно, если ваша индианка примет христианство и вы обвенчаетесь…

— Тулси ни в чем мне не откажет. Она и без того немало для меня сделала. Противопоставила себя всему и всем! Она не понимает, какие преграды рухнули в ее душе за время нашего знакомства! Так что с этим лучше подождать.

— Что ж, Анри де Лаваль, — Жак Верне тяжело поднялся с места. — Подумайте до завтра. И если останетесь тверды в своем решении, приходите снова. И помните: обратного пути не будет.

Когда Анри вернулся в дом мадам Рампон, Тулси спала. Ее лицо выглядело усталым, но светлым. Лежавшая рядом Амала уже проснулась, но не плакала, а шевелила маленькими смуглыми ручками и таращила на Анри большие темные нездешние глаза. Молодой человек осторожно взял ребенка на руки и поцеловал.

Тулси права: порой в душе человека живут такие желания, которые невозможно уничтожить, как нельзя повернуть реку вспять. Да, Амала может вырасти без него, но если он завещает дочери мужество жить так, как велит сердце, смелость чувств и стремление оставаться прямым и честным и в тайном, и в явном, этого будет достаточно.

Весна была холодной и дождливой; ветер с утра до вечера гнал по небу черно-лиловые тучи, и запряженные в экипажи мокрые лошади уныло брели по вязкой грязи. Парижане жались к блестящим от дождя фасадам зданий.

Тот год выдался тяжелым для Франции: шла война с Англией, впоследствии получившая название Семилетняя [23] Семилетняя война (1756–1763 гг.) — война коалиции Австрии, России, Франции, Саксонии, Швеции и Испании против Пруссии и Великобритании. Основная причина конфликта — колониальное соперничество Франции и Великобритании в Северной Америке и Индии, а также усиление военно-политического могущества Пруссии в Центральной Европе. , и государственный долг возрос более чем на тысячу миллионов ливров. В столице появлялись листовки, в которых осуждалась бездарная политика Людовика XV; они исчезли только после того, как на жизнь короля было совершено покушение. Вести с колониальных берегов не радовали — там тоже развернулась борьба, причем с явным перевесом англичан.

Когда экипаж остановился и Жак Верне сошел на землю возле ворот Бастилии, у него появилось ощущение, что в его душе перекатываются тяжелые волны. Он с трудом сдерживал себя; ему казалось, что у него вот-вот остановится сердце. Женщина, которая приехала вместе с ним, выглядела удивительно спокойной — Верне не уставал поражаться ее выдержке. Создавалось впечатление, что ее не тревожат ни лишние страхи, ни пустые надежды.

— Пожалуйста, подождите в экипаже.

— Я погуляю по улице.

— Там сыро.

— Это не имеет значения.

Она вышла вместе с ним, держа за руку ребенка, — без зонтика, с ненапудренными волосами, в небольшой шляпке, которая, как ни странно, удивительно хорошо сидела на ней. Лицо выглядело бесстрастным, но из темных глаз струился радостный свет.

Жак Верне показал охране пропуск и не без содрогания вошел в обитые железом ворота. Вот он, ад на земле, прибежище страшных человеческих ошибок! Тех, кто вышел отсюда с непокалеченными душой и телом, сохранившим себя и волю к жизни, можно пересчитать по пальцам!

Его проводили в камеру. В помещении было темно, сыро и холодно. При виде Жака Верне узник встал и сделал шаг вперед. Он держался с непринужденным достоинством, несмотря на тюремную одежду и изнуренный вид. Бледное от недостатка света и воздуха лицо, синева под глазами, но сами глаза… В них были все те же спокойствие души, тайная мятежность сердца и несгибаемая надежда.

— Здравствуйте, Анри. Давайте присядем.

— Здравствуйте. Садитесь. Понимаю — опять неудача! Я слышал, было покушение на короля? Понятно, что при таких обстоятельствах…

Взгляд Жака Верне был полон внимания и участия.

— Сколько вы еще сможете выдержать?

— Не знаю. Сколько потребуется. К счастью, я пока еще молод. Главное, что Тулси согласна ждать.

Жак Верне кивнул.

— Да, она согласна, Анри. — И прибавил: — Я получил письмо от Урсулы.

— Что она пишет?

— Мне кажется, она вполне довольна своей жизнью. Из Парижа наконец-то пришло решение о разводе, так что Урсула смогла выйти замуж за своего нового избранника. Им удалось отыскать могилу ее матери, и прах Луизы Гранден перевезли в Калькутту. А недавно у них родился сын. Первый муж Урсулы уехал из города, когда началась война. Она выполнила вашу просьбу и написала о том, как живут ваши друзья. — Мсье Верне улыбнулся. — Я слишком стар, чтобы запомнить столько труднопроизносимых индийских имен, потому прочитал письмо Тулси. Она очень удивилась и обрадовалась.

— Я тоже хочу знать!

— Она вам расскажет.

Молодой человек насторожился. Он сознательно отказался от каких бы то ни было свиданий, дабы это не было использовано против него, и они с Тулси не виделись около двух лет.