Мэри Патни - Расколотая радуга

Майкл отвел взгляд. Он был тронут, но привык скрывать свои чувства, особенно в семье.

— По-моему, — сказал он, — мы в детстве дрались еще и потому, что во многом были похожи. Я только не мог понять в чем.

— Верно. Но не всегда же мы дрались. Помнишь, как мы удрали от учителя на Эшбертонскую ярмарку?

— Помню, — Майкл улыбнулся. Они тогда играли с деревенскими ребятишками, объелись и вообще вели себя, как обычные дети, а не враждующие между собой сыновья герцога Эшбертонского. Кончилось тем, что дома их высекли. У них немного счастливых воспоминаний, но, предав забвению свое детство, Майкл вычеркнул из памяти не только плохое, но и хорошее. Стивен прав: прошлое — это часть настоящего, и настала пора вернуть потерянные годы. Истинным виновником всех их бед был старый герцог. Его дядя? Его отец? Не важно, он мертв. Но брат и сестра живы. И они ему хоть и не друзья, но и не враги.

Размышляя, Майкл не отрывал взгляда от бокала с вином. Почти все друзья Майкла отличались от него и характером, и складом ума. Ему даже некому было излить душу. А со Стивеном у них много общего, к теперь, когда они выросли, у них хватит здравого смысла усмирить в себе доставшийся им по наследству отвратительный нрав. Стивен уже это сделал, попытался наладить отношения с Майклом. Почему бы Майклу не последовать его примеру? И Майкл очень мягко произнес:

— Несколько недель назад я встретил в Лондоне очаровательную американку. Она рассказала, что у индейских вождей враждующих племен существует обычай зарывать в землю свои томагавки в знак заключения мира. Не сделать ли нам то же самое?

— Надеюсь, в переносном смысле? — Эшбертон усмехнулся. — У тебя, видимо, много всякого оружия, как у военного, а у меня — только мои ментонские револьверы. И я не имею ни малейшего желания зарывать их в землю.

— Пусть хоть в переносном, — ответил Майкл и после некоторого колебания протянул брату руку: — Стивен, с меня довольно драк.

Стивен схватил руку Майкла и тепло пожал своими длинными, как у Майкла и остальных Кеньонов, пальцами. Это короткое рукопожатие вселило в душу Майкла умиротворение. В одну из самых мрачных в его жизни ночей расцвел прекрасный цветок надежды.

— До Рождества еще далеко, но я бы хотел, чтобы ты провел его в Аббатстве, — нерешительно проговорил Стивен. — И вообще, тебе, как наследнику, не мешало бы время от времени появляться там.

— Спасибо за приглашение, но боюсь, мне будет нелегко встретиться сразу со всеми. — Майкл пожал плечами. — А наследник я лишь до тех пор, пока у тебя не

— Кто знает, появится ли он вообще, — ответил Стивен вздохнув. — Ведь мы с Луизой женаты уже восемь лет и потеряли всякую надежду на потомство. Поэтому тебе

надо поскорее жениться. Кстати, ты упомянул о каких-то неприятностях с женщиной. Надеюсь, ничего серьезного? Спокойствие Майкла вмиг улетучилось.

— Ничего серьезного? — воскликнул он. — Да это настоящая катастрофа. К прочим семейным чертам Кеньонов можно, пожалуй, прибавить еще одну: страсть к коварным женщинам.

— Не хочешь ли рассказать подробнее?

— Это долгая история.

— Я никуда не спешу и готов тебя выслушать, — в голосе Стивена прозвучали мягкие нотки.

Тут Майкл вдруг почувствовал, что ему просто необходимо излить кому-нибудь душу и, как ни странно, лучшего слушателя ему не найти.

Он налил в бокал бургундского, взбил подушки и растянулся на кровати.

— Мы познакомились с Кэтрин в Брюсселе, — начал он, не глядя на брата. — Но до этого я ее видел в Испании, в полевом госпитале…

Майкл хоть и не говорил о своей любви, не мог без волнения рассказывать о том, как Кэтрин провела ночь у постели умирающего юноши, каким пользовалась уважением в Брюсселе, где они жили под одной крышей, и он боялся лишний раз взглянуть на нее, чтобы не нарушить приличий, и как, наконец, она спасла ему жизнь. Когда же становилось особенно тяжело, он прерывал рассказ, чтобы глотнуть вина. Брат внимательно слушал и ни разу не перебил его.

Потом он рассказал, как по просьбе Кэтрин выдал себя за ее мужа, и о шоке, который она испытала, когда Майкл узнал правду о Колине. Он ничего не утаил, кроме интимных подробностей и потрясающей бурной ночи, которую они провели, прежде чем расстаться. Обсуждать это с братом у Майкла не было сил, он лишь сказал напоследок:

— Я думал, мы понимаем друг друга, но ошибся. — Сказал совершенно бесстрастно, без всяких эмоций. — Легче воевать, чем влюбляться. По крайней мере не испытываешь душевных мук.

— Возможно, — помолчав, ответил Стивен в раздумье. Услышав в голосе брата сомнение, Майкл спросил:

— Ты хотел что-то сказать?

— Уж лучше я промолчу. Не то ты вырвешь из земли свой томагавк и вонзишь мне между лопаток.

— Не хочешь — не говори. — Майкл в волнении взъерошил волосы. — Непостижимо, как я мог так ошибиться.

— Именно это и удивляет меня, — медленно произнес Стивен. — Будучи наследником герцогства, я научился разбираться в людях, ведь многие стремятся добиться расположения лестью. И теперь я хорошо знаю: человек коренным образом не меняется. Трудно поверить, что такая самоотверженная женщина в считанные часы превратилась в хищницу. Либо доброта ее была фальшивой, либо алчность наигранной.

— Не было в ней доброты. Одно притворство. Я не раз в этом убеждался.

И тут, как назло, ему померещился до боли знакомый голос: Кэтрин пела колыбельную умирающему юноше. А может быть, ему самому. Он судорожно сглотнул.

— К несчастью, притворство было ей свойственно так же, как и алчность.

— Но может быть, случилось что-то, чего ты не знаешь. — Стивен задумчиво потер подбородок. — Когда лэрда хватил удар, Кэтрин в порыве раскаяния могла ему признаться, что скрыла от него смерть мужа, и пообещала выйти за кузена, если дед простит ее. Я знаю старого лэрда. Сущий дьявол.

— Разве может женщина из одного лишь чувства вины выйти замуж за человека, которого ненавидит, да еще наговорить столько ужасных вещей?

— Да это я так, к примеру сказал. Причин может быть тысяча. Но я знаю по опыту, что за любым необъяснимым поступком всегда что-то кроется. А может быть, она и в самом деле хищница, — со вздохом произнес Стивен. — Так что лучше мне держа-то свое мнение при себе. Нельзя судить о женщине, которой никогда не видел.

Он встал.

— Ну, мне пора. Не хочешь вернуться в Аббатство? Я был бы рад.

— Не сегодня. Я слишком устал. Может быть, завтра.

Майкл потер воспаленные глаза.

— Попроси Барлоу прислать мне горячей поды. Хорошо бы перед сном смыть дорожную пыль.

— Отличная идея. Будь я французским солдатом, сдался бы на месте, такой у тебя вид!

— Некоторые из них так и делали.

Оба рассмеялись.