Луиза Аллен - Жертва негодяя

Так вот зачем он поднялся в такую рань! Перси взяла с подноса чашку кофе и ломтик поджаренного хлеба.

— Думаю, теперь каждое утро буду упражняться, — продолжал он, бросив мимолетный предостерегающий взгляд в ее сторону. — Не хотите ли вдвоем составить мне компанию? Можно было бы боксировать, бороться, фехтовать на палках.

— Неплохая идея, — согласился Коль и ткнул локтем в ребро Дэниела — тот ворчал что-то себе под нос насчет раннего подъема. — Мы наверняка не смутим леди.

И это положит конец ее утренним разминкам, поняла Перси, раздраженно накладывая кусочек мармелада на свой тост. Сердиться на Элиса было гораздо легче, чем противиться желанию, которое он возбуждал в ней.

— Как приятно вы смотритесь вдвоем, леди, — улыбнулся им Элис. Эйврил, сидевшая рядом с Перси, неопределенно улыбнулась — то ли ей приятен комплимент, то ли ее подвели нервы. — Муслин, батист и кружевные накидки — это так по-английски.

— Разве вам не нравятся индийские платья, милорд? — осведомилась Перси.

Нельзя позволять ему подкалывать ее, тем более, подозревала Перси, ему доподлинно известно, зачем она надела такой милый его глазу безупречный наряд. Было ошибкой с ее стороны показать этим, что его мнение ей небезразлично. У нее есть утренние платья, способные распалить его желание, говорила она себе, мысленно перебирая свои туалеты.

— Они идут индианкам, но англичанкам не подобает обезьянничать в них.

— Но английские джентльмены не гнушаются индийским гардеробом в часы отдыха, разве не так? Почему бы и леди не расслабиться в удобной одежде? Хотя вы, — продолжила она, — конечно же не в силах оценить непередаваемое чувство блаженства, которое испытываешь, освобождаясь от корсета.

Эйврил, ужаснувшись, нервно рассмеялась; Коль зарумянился, а Элис ухмыльнулся.

— Нет, но можно себе вообразить, — произнес он таким тоном, что у нее не осталось сомнений: если он и вспоминает, как некогда распутывал некие покровы — это ее не касается.

Его не пронять, подумалось ей, своими замечаниями она только смутила Эйврил и вогнала в краску Коля Чаттертона, который был весьма умен и добропорядочен для таких наскоков с ее стороны.

— А как леди намереваются провести день? — отважно осведомился тактичный Коль, меняя тему разговора.

— Я готовлю подарки к Рождеству, — призналась Эйврил. — Подумала, что вся наша застольная компания соберется здесь, как на домашней вечеринке. В сочельник, после ужина, будет приятно обменяться небольшими сувенирами, как и принято среди друзей, встречающих этот праздник вместе, правда?

— Подарки для каждого? — насторожился Дэниел, безуспешно кромсая жестковатый кусок бекона в своей тарелке.

— Думаю, было бы возмутительной несправедливостью оставить кого-то без подарка, — нахмурилась Эйврил. — Конечно, нелегко подобрать подарок, не зная наверняка вкусы человека. Но не так трудно подобрать два десятка маленьких сувениров, которые подойдут каждому.

— Двадцать один — с капитаном, — поправила Перси. — Полагаю, это милая идея, но надо посвятить в наши замыслы всех, не так ли? Иначе тот, кто не подумал о подарках, будет поставлен в неловкое положение.

— Да, я упустила это из виду. Действительно, если кому-то будет нечего предложить в ответ, он, безусловно, расстроится, — опечалилась Эйврил.

— Если вы сообщите об этом сейчас, то все, кому было до сих пор недосуг, успеют приобрести что-нибудь подходящее на базаре, когда мы зайдем в Мадрас, — предложил Элис.

Эйврил одарила его лучезарной улыбкой, а Перси невольно встретилась с ним взглядом, как бы благодаря за заботу о своей подруге.

— Замечательная идея, — сказала она своему визави, пока Дэниел отвлекал Эйврил, шутливо предполагая, что она может подарить капитану. — Благодарю вас.

— Со мной такое бывает, — ответил он лаконично. — Мисс Хейдон — очаровательная и душевная юная женщина, мне не хотелось бы видеть ее смущение.

— Я не обвиняю вас в черствости, — ринулась Перси в бой: его ответ прозвучал для нее как завуалированная пощечина — словно он ничуть не раскаивался по поводу ее смущения.

— Вы, любезнейшая Перси, из породы кошачьих. Вы гуляете сами по себе, скрытны и подчиняетесь только своим желаниям. Мисс Хейдон — горлица, нежная, верная, умеющая любить. Хотя, — он искоса взглянул на Эйврил, искусно отражавшую остроты Дэниела, — у нее больше ума и смелости, чем кажется поначалу. Она умеет сражаться за то, что ей дорого.

— Из чего следует, что я — просто эгоистка? — Перси вздернула подбородок.

— Умна, смела и весьма соблазнительна — что самое удивительное. Но вам, Перси, трудно будет укротить свой нрав, чтобы уступить мужу.

— С какой стати? Чтобы соблазнить?

Неожиданный комплимент был подпорчен ложкой дегтя: он недоумевал, отчего такая особа должна казаться мужчине привлекательной. Одним взмахом ножа она разрезала свой тост по диагонали.

— Женатым мужчинам не приходится идти на компромиссы. Не могу представить себе, что вы способны уступить, даже любимой.

Элис горько усмехнулся:

— При чем здесь любовь? Полагаю, это ничтожный повод для женитьбы. Извините. — Он отодвинул стул и вышел из-за стола.

Надо же было так выдать себя, думал Элис, быстро спускаясь в свой закуток около пассажирского салона. Или те видения, что преследовали его по ночам, разбередили его совесть и вселили этот страх?

Любовь ослепляет и вознаграждает ложью за доверие. Любовь унизила его — и второй раз он не попадется в эти сети. Физическая любовь не несет в себе таких сложностей, даже если партнер — такой, как он, — изощрен и привередлив. Элис поморщился, присаживаясь на койку, и попытался вспомнить, зачем он сюда спустился. Не затем, чтобы бежать от Перси Брук — он искренне надеялся, что не струсил. Вместе с тем нельзя не признать: эта негодная девчонка действует ему на нервы.

Легче думать о сексе, нежели о переживаниях, а мысль о Перси вызывала в нем необычный эмоциональный отклик: неодолимую страсть и желание защитить. Защитник, черт побери! Да, лучше сосредоточиться на сексе, а она определенно вызывала в нем и такие фантазии.

Он мечтал о ней целую вечность: эротичные, трепетные, тщетные ночные грезы — они терзали его плоть и озадачивали его ум. Они были слишком реальны. Неужели та девочка, с которой они вместе росли, могла возбудить в нем подспудное желание, которое прорывалось только во сне? И теперь чертовски трудно было сдерживать эти проснувшиеся мечты, видя наяву перед собой уже взрослую женщину.

Трехмесячный целибат — это не для него, признался он себе. Он достаточно темпераментный по натуре, но ему дано и самообладание, так что он не пойдет искать развлечений ни на борту корабля, ни в портах. К счастью, на борту «Королевы Бенгалии» не было никого, кто вызывал в нем такое желание. Никого, кроме леди Перси Брук, разумеется.