Маргарет Пембертон - Под южным солнцем

Она попыталась ответить ему спокойно, но ей это не удалось. Хотя они только что танцевали вместе и до этого часто беседовали, между ними никогда прежде не было такой близости. Для Катерины это было тяжким испытанием.

Она вся дрожала, а он решил, что это от холода, и иронично заметил:

— В прошлый раз, когда мы беседовали на этом месте, было немного теплее. Помню, я хотел вас спросить, примет ли Наталья мое предложение, но в это время подошел Макс Карагеоргиевич. — Он криво улыбнулся. — Что бы вы мне ответили, если бы он тогда не появился? Вы сказали бы, что я буду отвергнут? Что мне не следует настаивать? Если бы не ваш отец, я никогда бы не смог жениться на Наталье и увезти ее в Лондон.

Она отправилась бы в Женеву с вашей матушкой и, без сомнения, сейчас была бы там.

В сверкающем огнями бальном зале прозвучали последние такты «Императорского вальса», и наступила небольшая пауза.

Воздух еще не был насыщен ароматом роз, как когда-то, потому что расцвело лишь несколько ранних кустов.

— Сомневаюсь, что я была бы способна тогда вам ответить, — тихо сказала Катерина. — Вероятно, я была бы потрясена.

Она хотела сказать совсем не то. Она хотела сказать, что не могла знать пять с половиной лет назад, примет ли Наталья его предложение.

Их глаза встретились. Он смотрел с удивлением, она же была ошеломлена тем, что сказала.

— Потрясена? — Он ожидал совсем не такого ответа, и его брови вопросительно взметнулись вверх. — Но почему? Потому у. что Наталье тогда было только семнадцать лет?

Наверное, было бы гораздо проще с ним согласиться и таким образом отойти от края пропасти, к которой ее подвели слова, невольно вырвавшиеся из глубины ее души, но теперь, чего бы это ей ни стоило, она выскажет ему все до конца.

Когда оркестр снова заиграл и до них донеслись приглушенные звуки «Розы юга», Катерина сказала с невероятным простодушием:

— Нет. Не поэтому. Тогда я наивно думала, что вы хотите жениться на мне и готовы сделать предложение.

Джулиан судорожно втянул воздух, как будто она ударила его в грудь, и Катерина тут же горько пожалела о сказанном.

Только что он чувствовал себя совершенно легко в ее обществе.

Теперь этого никогда больше не будет.

— Прошу прощения, — хрипло произнесла она, пытаясь высвободить свои руки. — Это была большая глупость с моей стороны. Я не хотела ставить вас в затруднительное положение…

Он продолжал крепко держать ее за руки.

— Нет, нет… — Было совершенно ясно, что крылось за ее словами, и он никак не мог в это поверить. — Я не чувствую себя неловко, Катерина. Просто я не мог представить… Мне никогда не приходило в голову…

— Да, — сказала она с таким чувством, что сама удивилась. — Я знаю.

Джулиан продолжал смотреть ей в глаза, мысленно возвращаясь к весне и началу лета 1914 года. Он вспомнил, как всегда искал с ней встречи в Конаке на традиционном чаепитии и на других приемах; как легко и дружески они болтали на разные темы; как его не покидало чувство, что он влюблен именно в нее, а не в эту чаровницу с кошачьим личиком и что она — истинная красавица в семействе Василовичей.

Он вспомнил и совсем недавнее: как в Ницце он снова встретился с Катериной, испытав при этом необычайную радость; как с трудом объяснял Алексию и Зите, почему принял назначение в город, куда Наталье запрещено приезжать, и какое огромное облегчение почувствовал, когда нашелся хоть один человек на свете, которому не надо было лгать. Он вспомнил, с каким нежным чувством всегда относился к Катерине и как высоко ценил ее смелость и честность.

Почти не веря в ее признание, скрытое за случайно вырвавшимися у нее словами, он медленно произнес:

— А если бы я сделал предложение вам? Вы приняли бы его, Катерина?

Казалось, время замерло. Ночной воздух холодил ее щеки.

В соседних кустах шуршал какой-то зверек.

— Да, — тихо сказала она, не думая о последствиях.

Джулиан долго не двигался и ничего не говорил. Он не занимался самоанализом, но неожиданно в этот момент открыл для себя истину. Несмотря на то что он был безнадежно влюблен в Наталью, ему следовало жениться на Катерине. Как он мог все эти годы не замечать очевидного? Внезапно его осенило. Он испытывал к ней не просто симпатию. Это чувство было гораздо глубже. Кажется, он близок к тому, чтобы ее полюбить.

Катерина понимала его молчание и печальное выражение глаз, которое в любой момент могло смениться сожалением.

Музыка снова смолкла, и, стараясь выйти из затруднительного положения, в которое они оба попали по ее вине, она сказала каким-то неестественным голосом:

— Должно быть, приглашают на ужин. Ваша дама, вероятно, вас разыскивает.

— Я никого не должен вести к столу.

В его голосе появились новые нотки, которые Катерина еще не могла истолковать, но это явно не было сожалением.

Джулиан не двигался с места и продолжал держать ее за руки. В лунном свете ее волнистые волосы, зачесанные кверху, блестели, а нежные губы были полураскрыты, как лепестки розы, Джулиана охватило желание. Ему хотелось почувствовать тяжесть ее распущенных волос на своей ладони и ощутить сладость ее губ. Ему показалось, что он недооценивает всю глубину своих чувств к этой женщине. Он не просто близок к тому, чтобы в нее влюбиться. Он уже влюблен. Но совсем не так, как в Наталью. То было внезапным, безрассудным, слепым увлечением, которое бывает раз в жизни и никогда не повторяется. Сейчас же он испытывал любовь совсем другого рода. Это было настоящее, всепоглощающее взаимное чувство.

Нежно, но очень решительно он привлек ее к себе.

— Я совершил непростительную ошибку в прошлый раз, когда мы были здесь в саду при лунном свете, — глухо произнес Джулиан. — Но больше этому не бывать.

Теперь не было сомнений, какое чувство и какое намерение звучало в его словах, и сердце Катерины забилось с такой силой, что ей даже стало больно.

Когда он обнял ее за талию, в душу Катерины закралась тень сомнения, но, вспомнив об ужасном признании Натальи в Ницце, она оставила колебания. Наталья никогда его не любила. Это не будет предательством по отношению к сестре. Hе чувствуя себя виновной и уверенная в своей любви к Джулиану, Катерина обняла его за шею, и ее губы призывно раскрылись под его губами.

Неделю спустя, гуляя в Калемегданских садах, Джулиан, осторожно сказал:

— Я переехал из моей квартиры, примыкающей к миссии, в небольшой домик в переулке за площадью Теразие. Он в венгерском стиле и утопает в сирени и жасмине. Мы могли бы встречаться там, не привлекая внимания соседей.

Они чинно прогуливались бок о бок, хотя Катерине ужасно хотелось прижаться к нему и взять его под руку.

— Я смогу приходить туда только днем, — сказала она, и в ее голосе прозвучало опасение, что он может не понять, как трудно ей вырваться из дома. — По понедельникам и пятницам у Петра днем занятия музыкой, а по средам уроки французского. Обычно в это время я прогуливаюсь здесь или у реки, но теперь…