Барбара Картленд - Нежный взгляд

Небо, утром такое ясное и чистое, теперь мрачно нависало над головой. Граф нетерпеливо подгонял лошадь. Он боялся снежной бури, хотя Джасине ничего не говорил.

Каждый в отдельности, они собирали по кусочкам одну и ту же головоломку.

Было ясно, что Лизетта знала о Фелиции все. То, что ей не было известно до лавины, она выяснила после, так как могла свободно читать письма Фелиции, когда та беспомощно лежала в коме. Лизетта знала, что Фелицию ждет блестящий брак с мужчиной, которого она никогда не видела. Она знала также, что старый граф завещал Фелиции щедрую сумму на случай, если муж умрет раньше ее, не оставив наследника. Она даже знала то, о чем не подозревала Фелиция: Хьюго Рувен получил ранение при осаде Дели и ослеп. Письмо с этой вестью пришло в июне, когда Фелиция уже лежала в коме. Позднее эта новость пришлась как нельзя кстати, ведь неизвестно было, насколько подробно мог описать брату свою невесту Криспиан.

Когда Фелиция умерла, Лизетта знала все необходимое, чтобы занять место умершей девушки. Как только она обвенчается с графом, нужно будет всего лишь подстроить мужу «несчастный случай», и она останется с титулом и огромной суммой денег, не говоря уже о фамильных бриллиантах Рувенов и других драгоценностях, которые ей перейдут по наследству.

Джасина вздрогнула. Порыв холодного ветра пронесся над долиной и швырнул в путников вихрь снега.

Теперь Лизетта и Фронар не смогут отпереться. У графа целый поселок свидетелей, которые могут их опознать.

Но что, если граф умрет, не успев публично их разоблачить?

От этой мысли страх сковал девушку, точно ледяная вода. Теперь Джасина жалела, что он не рассказал отцу Ламонту всей истории. Если бы Фронар и Лизетта знали, что их афера уже стала достоянием общественности, они не посмели бы причинить графу вреда. Однако, если граф единственный, кто знает правду, его жизнь теперь в опасности, как никогда.

Джасина ни на секунду не задумалась о собственном положении. Она боялась только за графа.

Хьюго гнал лошадь все быстрее и быстрее. Та низко наклоняла голову навстречу усиливающемуся ветру.

Путники въехали в долину. Джасина щекой прислонилась к спине графа. Тепло, которое она чувствовала сквозь добротное пальто Хьюго, успокаивало ее. Несмотря на нахлынувший страх, Джасина была почти счастлива. Ее тело раскачивалось вместе с телом графа в такт мерному движению лошади.

Когда ветер ненадолго ослабел, в долине стало тихо, будто в ледяной могиле. Тишина нарушалась только тогда, когда лошадь попадала одним из копыт на камень, торчащий из-под снега.

Путники продвигались медленно. Небо словно вдавливало их в землю. Так же внезапно, как прекратился, вновь поднялся ветер. Он с воем вылетал из расщелин, забрасывая путников слепящими грудами снега.

Они въехали из долины в самую гущу снежной бури.

Дорогу в Саврин скрыл под собой снег. Метель кружила над ними с диким воем. Лошадь с трудом сопротивлялась мощи, которая обрушивалась на нее, и каждый шаг вперед давался ей неимоверно трудно. Граф спешился и взял поводья в руки.

Ему придется двадцать миль вести лошадь и Джасину до Саврина. Но вдруг в снежной мгле, поглотившей все вокруг, замаячила какая-то темная масса. Экипаж!

Граф повернул лицо к Джасине.

— Мы спасены, — с облегчением выдохнул он.

Кучер, который довез их до Санкт-Морица, а оттуда в долину, должно быть, предвидел подобные трудности.

Граф помог Джасине спешиться, когда экипаж остановился в нескольких футах от них.

Кучер был по уши закутан в пальто и шарф. Шапка закрывала весь лоб. Видны были только его глаза. Он не подавал никакого знака, и граф инстинктивно замер. Его голова и глаза стали неподвижными.

В окне экипажа опустилась шторка и затянутая в перчатку рука поманила путников.

Джасина вопросительно посмотрела на графа. Поразившись стеклянным, словно опять невидящим глазам Хьюго, она осторожно оглянулась на кучера. Неужели он и его спутник бандиты? Граф притворяется слепым, чтобы выиграть время?

Рука в окне экипажа продолжала манить к себе. Кучер мотнул головой в сторону Джасины.

— Вы, мадемуазель! — прокричал он. — Подойдите.

Джасина мешкала.

— Вы, месье, скажите, чтобы она подошла к экипажу.

— Не скажу, — ответил граф.

— Что это значит?

Кучер поднял кнут, и тот засвистел в воздухе. Граф сморщился и закрыл лицо рукой. Джасина ахнула, увидев на его щеке тонкую полоску крови. Кучер снова поднял кнут, но Джасина закричала:

— Не надо! Я... я иду.

— Нет, Джасина! — крикнул граф. Но девушка уже шагала к экипажу. В следующий миг она была у окошка. Рука в перчатке открыла дверцу, и тихий голос шепнул:

— Почему бы вам не укрыться от холода?

Джасина отшатнулась. Из глубины кареты донесся запах духов, приторно-сладкий, как погребальные лилии. Потрясенная, девушка не смогла сдержать крик:

— Милорд!

Граф рванулся к ней, но тут же замер, остановленный громом выстрела. Этот звук прорезал свист ветра и снега. Вьючная лошадь встала на дыбы и поскакала в долину. Джасина в отчаянии смотрела ей вслед.

— Еще шаг, — крикнули из кареты, — и твоей маленькой помощнице конец!

Рука в перчатке наставила пистолет прямо на Джасину.

Граф не сумел скрыть презрения в голосе, ответив:

— Полагаю, воспользуетесь одним из моих пистолетов?

Лизетта Граваль высунулась из окна экипажа и посмотрела на кучера.

— Mon cher, — позвала она, — ты украл пистолет из замка этого джентльмена?

— Да, ma chère, — насмешливо ответил Фронар, — симпатичный такой, с перламутровой рукоятью.

— Сударь, вы подлец! — крикнул граф.

— Это вы подлец, месье, — огрызнулась Лизетта. — Прошлым вечером я назначила вам свидание, а вы не пришли. Сегодня утром мы отправились в отель узнать почему. Консьерж сказал, что позавчера у вас была маленькая посетительница, а вчера вы уехали вместе в экипаже. Мне не нужно было спрашивать куда. «Ружмон», — сразу подумала я. И вот я обнаруживаю вас в компании... На кого она похожа в этой нелепой одежде? На старуху цыганку? Вы бы променяли жену на это существо? Ах, ну конечно, вы же не видите, как отвратительно она выглядит!

— У меня нет ни малейшего сомнения, — опрометчиво выпалил граф, — что, в чем бы она ни была одета, в ее мизинце больше изящества и красоты, чем во всем вашем теле, сударыня.

Джасина удивленно подняла на графа глаза.

Лизетта вспыхнула.

— Ха! Фронар! Ты слышал этого дурака?

— Слышал, — усмехнулся Фронар. — Передай ему, что я с большим удовольствием испорчу это изящество и эту красоту, когда придет время.

— Что вы хотите сказать, сударь? — прокричал граф.

Лизетта взяла себя в руки.

— Довольно об этой мадемуазель Никто. Джаси-и-и-на! Лучше скажите нам, месье, что вы узнали от любезных жителей моего поселка?