Уинстон Грэхем - Корделия

Семейство Блейков обитало в доме на Оксфорд-Роуд, над мастерской. От них так и веяло здоровьем, и хотя в доме вечно не хватало места, Блейки легко мирились с теснотой и прочими неудобствами.

Из четырнадцати детей выжило десять: Эстер, двадцати одного года; Эдвард, двадцати лет; Корделия – девятнадцати; Эмма – семнадцати; Энн – двенадцати; Сара – десяти; Мери – восьми; Пенелопа – шести, и Уинифред – двух лет отроду. И еще через три месяца должна была родиться Вирджиния, хотя все надеялись на маленького Джона Джеймса.

Тедди служил младшим клерком у торговца тканями. Эстер преподавала в младших классах; Корделия поступила ученицей к модистке; Эмма помогала по дому и в мастерской, а остальные учились в школе или играли в куклы.

В один погожий июльский вечер к Блейкам нагрянули важные гости. Вся семья была в сборе, но мастерская еще не закрывалась.

Это было высокое, вытянутое в длину здание, упиравшееся одним торцом в мясную лавку, а другим – в пивную Бейтса. В мастерскую вели три ступеньки; Брук споткнулся, так что следовавший по пятам отец налетел на него. Томкинс остался стоять возле фаэтона; две лошади потряхивали сбруей и тыкались друг в друга мордами.

Маленькое помещение мастерской было доверху набито часами; некоторые из них находились в плачевном состоянии. Здесь были потускневшие от времени дедушки современных часов, с разверстым чревом, откуда выскочила кукушка, да так и замерла, не успев прокуковать до конца; немецкие куранты упирались в пузатенькие, на коротких ножках, французские будильники с корпусом из орехового дерева; мраморные, с восьмидневным заводом часы привалились к позолоченным бронзовым. Весело тикали несколько дюжин уже отремонтированных механизмов.

Мистер Блейк, невысокий, сутуловатый человек с длинной шеей, восседал за прилавком. Он поздоровался, не глядя на посетителей:

– Добрый вечер. Сегодня хорошая погода. Сию минуту я освобожусь.

Брук весь вспотел и поискал глазами стул, но его отец не шелохнулся, и он оставил поиски.

– Добрый вечер, мистер Блейк. Ваша жена дома? Я не заметил другого входа.

Хозяин мастерской поднял на него усталые, чуть навыкате, проницательные глаза.

– А, мистер Фергюсон и мистер Брук, – он вставил в глаз монокль и снова вернулся к часам.

– Мы пришли, – начал мистер Фергюсон, – по важному делу, касающемуся вас, вашей супруги и одной из ваших дочерей.

– Взгляните, – произнес мистер Блейк, – на этот маятник. Они использовали вместо меди какой-то дрянной сплав. – Он провел рукой по красивой седой шевелюре и вышел из-за прилавка. – Что значит дешево. Никогда не покупайте дешевых часов.

– Мои были подарены мне отцом на совершеннолетие, – сказал мистер Фергюсон, занимавший своим крупным телом треть мастерской. – С тех пор они меня ни разу не подвели. Я сделал точно такой же подарок моему сыну – правда, Брук? Гораздо выгоднее покупать вещи отличного качества. Но сейчас меня интересует другое, а именно…

Мистеру Фергюсону не удалось закончить фразу: даже его зычный голос утонул в бое двадцати семи часов одновременно. Он, еле сдерживая нетерпение, подождал, пока они отыграют. Мистер Блейк внимал бою с заинтересованным, но критическим выражением лица. Под конец он понимающе кивнул.

– Как я уже сказал, – продолжал мистер Фергюсон, но был вынужден снова умолкнуть, так как двое часов на полминуты опоздали и только сейчас затянули свою песню. Энтузиазма мистера Блейка как не бывало. Все время, пока они били, он хмурился и цокал языком. Не успел мистер Фергюсон набрать в легкие побольше воздуху, чтобы продолжить разговор, как хозяин мастерской отошел к провинившимся механизмам.

– Это "Луи-Квинз". И, разумеется, работа Хэндворта. Никуда не годится. Все дело в маятнике… Так вы хотели видеть мою жену?

– И вас, мистер Блейк.

Тот достал из кармана прекрасный хронометр и посмотрел на циферблат.

– Выходит, вы пришли не ради часов?

– Нет.

– Ну что ж… Правда, мне еще рано закрывать мастерскую. Сейчас попрошу Тедди меня заменить.

В цоколе размещалась темноватая кухонька, но в первый же год после свадьбы, до того, как дети один за другим начали сходить с конвейера, Джон Джеймс Блейк пристроил еще одну кухню – на уровне первого этажа. Она стала местом, где происходило все самое важное. Члены семьи постоянно сменяли друг друга: одни приходили, другие уходили, и только миссис Блейк неизменно пребывала здесь: стряпала, раскладывала по тарелкам еду, мыла посуду, одевала и кормила детей; отсюда она отправляла их в школу и на работу и здесь встречала после трудов праведных.

В этот вечер на кухне вместе с матерью находились только Эмма и трое малышей. Энн с Сарой наверху играли в четыре руки на фортепьяно из розового дерева, а Эстер, Тедди и Корделия, отужинав, отправились на огород копать картофель и собирать горох. Сама миссис Блейк без устали работала и умела отлично организовать время своих детей так, чтобы они постоянно были заняты. Завидев, что кто-то сидит без дела, она моментально что-нибудь придумывала.

Но сейчас, в теплых наступающих сумерках, работы в саду и огороде было не так уж много, и Эстер, Корделия и Тедди остановились поболтать; постепенно беседа перешла в легкий, оживленный спор. Сестры объединились, и Тедди, оставшись в одиночестве, начал бросать в них горохом, выстреливая горошины щелчком большого и указательного пальцев. Отпора не следовало до тех пор, пока он не перешел на мелкую картошку. Одна такая картофелина, попав Корделии в голову, перепачкала ее землей. Девушка вскрикнула, схватила свою корзинку и выбрала два увесистых клубня, полностью в земле. Один угодил Тедди в плечо, а другой пролетел мимо и покатился по дорожке, чтобы остановиться под ногами у только что подошедшего мистера Блейка.

Авторитет мистера Блейка у детей был непререкаем, но не потому, что у него была тяжелая рука. Он посмотрел на ударившуюся о носок его туфли картофелину, потом перевел взгляд на троих своих отпрысков и добродушно расхохотался.

– Тедди!

– Да, папа?

– Присмотри несколько минут за мастерской. Приехали Фергюсоны и хотят поговорить с мамой и со мной.

– Хорошо, папа.

Мужчины пошли в дом, а обе девушки продолжали собирать горох. Они низко наклонились над землей, и их широкие, раздувающиеся юбки, похожие на шляпки гигантских грибов, подчеркивали осиные талии. Вскоре Эстер не выдержала.

– Интересно, что им нужно?

– Фу, жарко! Слышишь, гремит?

– Должно быть, что-то важное. Мистер Фергюсон очень занятой человек.

– Может, ему понадобился папа?

Эстер буравила взглядом сестру. Она знала: Корделия вовсе не так проста, как притворяется.