Джо Беверли - Возлюбленная демона

Выбраны ею?

Не слишком мудро согласиться переехать сюда, но вчера вечером он был не в состоянии сопротивляться. Его соблазнило удобство проживания, но еще он хотел узнать Марию Селестин, понять, что здесь происходит, и что он чувствует.

Гадес, он почти восхищался ею! Ван не чувствовал такого давным-давно, но по ее реакции было очевидно, что он ее совершенно недооценил. Конечно. Он был нанятым сопровождающим и ничем больше, а он набросился на нее.

Он снова и снова прокручивал воспоминания о той ночи.

Все его гордыня. Он хотел подчинить ее. Отвратительная мысль. И все вышло из-под контроля.

Что-то в ней вывело его из себя. И это не просто ее холодность. Сегодня, когда она спускалась вниз по лестнице, то, как она двигалась, заставляло его затаить дыхание, даже несмотря на то, что она была в бесформенном бледном платье и маскирующем чепце.

Вчера вечером она надела сложный тюрбан. Во время их первой встречи она была в шляпке без полей. Он почти злился, что она скрывает волосы. Мягкие, темно-русые завитки выбивались из-под ее чепца, а когда она повернулась к племяннице, он увидел сбежавшие завитки на ее длинной, бледной шее.

Вились ли они по всей длине? Как они уложены? Какой длины? Когда она обнаженная в постели, будут они растекаться вокруг нее – длинные, свободные, светлые?

Остановись, Ван.

Он прижал кулак ко рту.

Прекрати быть животным. Она – зрелая, почтенная вдова, которая не позволила бы тебе даже коснуться ее, если бы не этот эксцентричный план.

Война ожесточила его. Разрушенная судьба. Разрушенная душа. В конце концов, что он сейчас делает, как не марширует за барабаном, левой-правой, как самый несчастный олух в инфантерии [13]?

Через шесть недель у него будет достаточно денег, чтобы продолжить свой марш, который был всем, и, несомненно, он никогда больше не увидит Марию Селестин.

Той ночью они посетили два раута и суаре. Мария хотела дополнить первое впечатление. Ей пришлось выслушать несколько озорных комментариев о его юности и симпатичной внешности, и о его переезде в ее дом, но, казалось, в целом люди благосклонно, хоть и с улыбой, отнеслись к сложившейся ситуации.

Она покинула Вандеймена, чтобы решить, как вести себя, ему удалось изобразить своего рода почтительное обожание, от которого ей хотелось закричать. И так плохо, что подумали, будто женщина в возрасте поглупела от похоти. Еще хуже, если он будет обращаться с ней, как с почитаемой святой.

Но потом, где-то в середине вечера, она задалась вопросом, поступал ли он так сознательно, чтобы попытаться воспрепятствовать более грязным мыслям.

Если так, это не сработало.

– Моя дорогая, – сказала Эмили Гэлмен, худая, хищная женщина, которую Мария знала со своего первого сезона, – тигр у вас на поводке! Нужно поискать на вас следы зубов.

Быстрые темные глаза уже оглядели ее с ног до головы.

– Божественно прекрасен, – заметила подруга Марии, Сисси Эмблборо, представленная ко двору в то же время, что и Мария с Эмили. – Но все же, я не уверена, что нашла бы его удобным .

– Удобство это еще не все. – Мария немедленно пожелала, чтобы эти слова остались невысказанными.

Сисси рассмеялась.

– Верно. И оно может прийти со временем.

А через три дня на частной выставке средневекового искусства она столкнулась с Сарой Йоувил.

– Мария, – сказала Сара, отведя ее в тихий угол, – действительно ли вы уверены, что это мудро?

– Мудро? – Несмотря на мягкие слова, в поведении Сары было что-то безжалостное.

– Молодой человек так выведен из душевного равновесия. Разве вы справедливы?

– Это не…

– Женщина в вашем возрасте должна быть мудрой за обоих, а не… не использовать кого-то!

Мария знала, что покраснела.

– Я не использую его, Сара, – сказала она, молясь, чтобы не устроить сцену. – Я выхожу замуж за него. И если вы думаете, что он не хочет этого…

– Конечно, он хочет, – прошипела Сара. – Вы богаты как Крез. Но что еще вы можете ему предложить? Вы стары и бесплодны.

Это было так жестоко, что Мария застыла. Но потом она осознала, что Сара думала о своем потерянном сыне, мальчике того же самого возраста. Она реагировала так, будто Мария заманила в ловушку Дэра. Она никого не заманивала, но мысль о себе и Дэре, которого она знала еще щербатым ребенком, заставила ее съежиться от стыда.

Она желала все объяснить, но не хотела никому рассказывать о вине Мориса. Возможно, она больше походила на него, чем думала, всегда пытаясь делать хорошую мину при плохой игре.

– Мы подходим друг другу, – твердо сказала она. – Он – превосходный партнер.

Сара лихорадочно покраснела.

– Вы встретились меньше недели назад! Грэвенхэм ни за что не должен был представлять вас.

Марии пришлось подавить смешок при упоминании об осторожном предупреждении Грэвенхэма, но она переживала за свою кузину.

– Вы должны освободить его, – сказала Сара. – Вы знаете, что он не может отступить.

Как будто я могу.

– Но мы очень хорошо подходим друг другу.

Сара уставилась на нее так, будто она была жалким червем и ушла.

Мария облегченно выдохнула, молясь, чтобы кузина не обеспечила ей общественное отчуждение.

Подошел Вандеймен.

– Вы выглядите расстроенной.

Она выдавила из себя улыбку.

– Герцогиня все еще оплакивает своего сына. И иногда говорит вещи, которых на самом деле не имеет в виду.

– Все мы оплакивали лорда Дариуса. У него был талант веселиться.

Она взглянула на него.

– Она сказала, что вы и ваши друзья были добры к нему.

– Доброта от отчаяния, хотя тогда, перед Ватерлоо, его жизнерадостность стала подарком. Но вы не хотите говорить о войне. Пойдемте, хор из аббатства собирается спеть «Палестрину».

Она пошла, главным образом, потому что это избавит от необходимости говорить хотя бы на некоторое время. Она подозревала, что это и было его идеей.

У нее было такое ощущение, будто нечто приятное внезапно испортилось. Ее удивило, что ей было приятно, но она уже начала наслаждаться сезоном последние несколько дней. Ее осы полетели к другим банкам с вареньем, но истинное волшебство состояло в том, что она наслаждалась компанией Вандеймена.

Он был неизменно учтивым, превосходным и умелым спутником. Не блистал остроумием, но поддерживал беседу. Знал, как приемлемо флиртовать с леди и шутить с джентльменами. Люди потихоньку начинали смотреть на него, не замечая его шокирующего прошлого и репутации, а начинали принимать его просто как джентльмена, которым он являлся на самом деле.

Однако, теперь мысль о Дэре не давала ей покоя, все разрушая. Ее семья регулярно посещала Лонг Чарт, поместье герцога Йоувила, и она могла припомнить Дэра в младенческих юбках [14]. Ей было одиннадцать, но та картина ей запомнилась, потому что ему удалось сбежать от няньки и залезть на дерево, вызвав вокруг столпотворение.