Сильвия Торп - Красавица и пират

— А что Сарн и его люди? — медленно произнес он.

— Они поделят между собой его полную стоимость, — ответил Гидеон. — На самом деле я уже выкупил это судно у капитана Сарна. Смею надеяться, что вы примете его, сэр.

— Вы щедры, мистер Крейл, — наконец, проговорил он. — И я воспользуюсь вашей щедростью. «Сан-то Розарио» отправится в плавание, как только я наберу себе команду.

Пять дней спустя, расправив паруса и унося на своем борту единственного человека, способного спасти девушку, пребывающую в мнимой безопасности в белом доме среди ямайских холмов, судно «Санто Розарио» вышло в море.

В широкую гавань Порт-Рояля мимо массивного форта, сторожившего в нее вход, медленно двигался высокий желтый галеон. На берегу быстро узнали «Санто Розарио» — испанский трофей, отплывший отсюда семь месяцев назад под командованием отважного Криспина Барбикана. Судя по всему, как высказались опытные наблюдатели, она пережила шторм и сражение и больше не могла оставаться в море.

По высокой корме судна взад-вперед расхаживал капитан. Рана, нанесенная ему леди Франсис, долго не заживала, но постепенно горькое негодование уступило место угрызениям совести. Как бы жестоко она с ним ни обошлась, он поклялся защищать ее. Кроме того, был еще и Джонатан: он не причинил ему никакого вреда и находится еще в большей опасности, чем его сестра. Какое же право он имел бросить мальчика только потому, что своенравная девица холодно взглянула на него?

Именно это чувство стыда и привело его назад в Порт-Рояль, но, когда горы Ямайки, словно тусклое голубое облако, появились на горизонте, он окончательно забыл все свои горести и обиды и признался себе, что не может выбросить Франсис Крейл из своего сердца. Пусть она презирает его, ненавидит его, но он будет любить ее до последнего вздоха и без колебаний отдаст свою жизнь, чтобы служить ей.

Наконец, «Санто Розарио» встала на якорь, и спустя короткий промежуток времени, показавшийся ему вечностью, он сошел на берег. В самом Порт-Рояле он не стал тратить время и, раздобыв лошадь, немедленно отправился на плантацию. Что он там найдет, он не знал, не знал он и того, что скажет леди Франсис, если они вдруг встретятся, но в одном он был уверен: если что-то произошло с ней по вине Гидеона Крейла, горбун умрет. Пусть даже если придется проехать полмира и поразить его у подножия самого трона, но в качестве оплаты этого ужасного долга он заберет его жизнь.

Когда же он, наконец, остановил лошадь у белокаменного дома, лицо его оставалось абсолютно беспристрастным. Спокойный и хладнокровный, он отдал лошадь конюху и последовал за чернокожим рабом в дом. Мистер Крейл, как ему сказали, по-прежнему жил здесь и будет незамедлительно уведомлен о его присутствии.

Не успел он осмотреться, как горбун неспешно вошел в комнату, радушно улыбаясь:

— Капитан Барбикан, какое удовольствие! Я и не знал, что вы вернулись на Ямайку! Надеюсь, плавание оказалось успешным?

— Вполне, сэр. Сегодня утром мы вошли в гавань. Наши труды оказались не напрасными.

— Прекрасно! Прекрасно! Не выпьете ли со мной бокал вина, капитан? — Он позвонил в колокольчик. — Сегодня утром, говорите? И вы сразу же отправились ко мне? Я польщен, капитан Барбикан.

— А почему вы удивляетесь, мистер Крейл? Только благодаря вам это плавание вообще состоялось. Я пришел выразить свою благодарность и убедиться в вашем благополучии и, разумеется, благополучии ваших родственников.

В комнату вошел раб, неся вино и бокалы на серебряном подносе.

— Благополучие моих родственников, говорите, капитан Барбикан? — Он вздохнул. — Всем сердцем я бы хотел дать вам эту уверенность! — Он взял бокалы и протянул один Криспину. — Ваше здоровье, сэр.

Пират принял напиток, поблагодарив, хотя только он знал, чего ему стоило сохранять внешнее спокойствие. Когда они выпили, он спросил:

— Насколько я понимаю, сэр, с лордом Ротердейлом и его сестрой не все хорошо?

Гидеон снова вздохнул и покачал головой.

— Мальчик болен, капитан Барбикан, — сказал он. — Таинственная болезнь поразила его три — нет, четыре месяца тому назад. Мы не можем обнаружить, что мучает его, хотя, боюсь — да, я очень этого боюсь, — что ему уже нельзя ничем помочь. — Он поставил бокал и отошел к окнам — воплощение беспомощной тревоги. — Я поселил в доме врача, чтобы у него было постоянное внимание и уход, но все бесполезно. Он становится все слабее и слабее.

— А ее светлость? — Голос Криспина был ровен, но его руки крепко сжали спинку кресла, на которую он облокотился.

— С ней все в порядке, сэр. Сейчас она с братом — она практически не отходит от его постели. Кажется, мальчик находит в ее присутствии некоторое утешение.

Криспин знал, что каким-то образом должен раздобыть более точные сведения, и внезапно ему в голову пришла мысль о лорде Маунтхите. После короткой паузы он поинтересовался, вернулся ли виконт в Англию.

— Нет, он по-прежнему на Ямайке, — ответил Гидеон. — Он провел здесь несколько недель, а потом переехал в дом сэра Томаса Линча в Испанском Городе. Сэр Томас, я полагаю, друг его отца. Маунтхит время от времени приезжает сюда повидать леди Франсис и узнать о Джонатане и, насколько мне известно, не собирается покидать Вест-Индию, пока мальчик не выздоровеет.

— Что ж, мистер Крейл, — медленно проговорил Криспин. — Не буду больше злоупотреблять вашим гостеприимством. Сейчас неподходящее время для незваных гостей. Но если ее светлость примет меня, я бы хотел, прежде чем вернуться в Порт-Рояль, выразить ей мое сочувствие и мою готовность всегда служить ей, если возникнет такая необходимость.

Он попросил об этом без всякой надежды на то, что его просьба будет удовлетворена, но, к его удивлению, Гидеон ответил с улыбкой:

— Вы либо храбрый человек, капитан Барбикан, либо вы забыли ваше расставание с ее светлостью, — но, увидев гнев в глазах Криспина, торопливо добавил: — О нет! Нет, я просто пошутил. Она, я думаю, уже поняла, каким незаслуженным было то оскорбление. Бедняжка, это горе сломило ее дух, и боюсь, вы найдете, что она очень сильно изменилась. Прошу простить меня, сэр, я пойду скажу ей о вашей просьбе.

Леди Франсис, облаченная в синий шелк, вышитый серебром, неслышно вошла в комнату и, прикрыв за собой дверь, прислонилась к ней.

— Миледи, — он низко поклонился, — я не смел надеяться на эту привилегию.

— Как мило с вашей стороны, что вы пришли, — сказала она невыразительно. — Я сказала Джонатану, что вы здесь, и он очень обрадовался. Он хотел видеть вас, но боюсь, это невозможно. Доктор не разрешает с ним видеться никому, кроме меня и нашего двоюродного брата.