Джоанн Харрис - Блаженные

Когда пустились в путь, Лемерль объяснил, что сегодня базарный день. Дескать, нужно закупить провизию и выполнить еще несколько поручений. При упоминании о рынке у Антуаны загорелись глаза, я же упорно смотрела под ноги. Интересно, какую услугу Антуана оказала или еще окажет Лемерлю в обмен на эту вылазку? Или он впрямь выбрал ее случайно? Небось его просто забавляло, как потеет толстуха, семеня за конем по пыльной дороге. Впрочем, какая мне разница? Главное, я скоро увижу Флер.

К Барбатре мы пробирались куда медленнее, чем желало мое бедное сердце, но Антуана явно страдала от жары. Я-то привыкла к долгим переходам и ничуть не устала, даром что несла большую корзину с картошкой для продажи. Когда добрались до Барбатре, солнце было уже в зените, а в гавани и на рыночной площади полно народу. Торговцы съезжаются в город со всего острова, даже с материка, коли гать открыта, а сегодня отлив, значит, она открыта.

На главной улице Лемерль привязал коня у поилки, вручил Антуане корзину и отправил ее по делам, а меня повел на людную площадь.

Торговля была в самом разгаре. Пахло жареным мясом, пирожками, сеном, рыбой и, особенно резко, свежим навозом. Дорогу наполовину загородила телега, с которой выгружали клети с цыплятами. Рыбаки привезли корзины с омарами и рыбой. Несколько женщин очищали сети от водорослей, латали дыры. Дети облепили церковную стену и глазели на прохожих. В горячем зловонном воздухе роились мухи. Шум стоял невероятный. За пять лет затворничества я отвыкла от толчеи, воплей и запахов. Сколько вокруг зазывал, торговцев, крикунов, сплетников и спорщиков! Одноногий крестьянин, торгующий помидорами, луком и блестящими баклажанами, подмигнул мне и пробормотал что-то непристойное. В очереди к мясному лотку с прилавком, багрово-черным от мух и запекшейся крови, все дружно зажимали носы. На драном одеяле восседал безногий однорукий попрошайка, напротив него заливался дудочник, а маленькая оборванка торговала мешочками с ароматной солью из сумы, привязанной к бурой козе. Старухи уселись кругом и ловко-ловко плели кружево. Их седые головы едва не соприкасались, сморщенные пальцы так и мелькали. Из них бы вышли чудесные карманницы! В плотной толпе я скоро перестала ориентироваться и остановилась неподалеку от продавца печатных листков с изображением казни Франсуа Равальяка, убийцы короля Генриха. Мимо меня протиснулась угрюмая толстуха с пирожками на подносе. Один пирожок упал, брызнула ярко-красная фруктовая начинка. Толстуха взвизгнула от досады и двинулась на меня. Я поспешила прочь, чувствуя, как горят щеки.

Тут я увидела Флер. Как я раньше ее не заметила, до нее ведь футов десять, не больше. Дочка смотрела куда-то в сторону. Она была в огромном переднике, кудряшки спрятаны под грязный чепец. Руки до самых локтей в рыбных потрохах, на лице по-детски откровенное омерзение. Рыбацкая телега — вот рядом с чем она стояла. Безумно хотелось окликнуть Флер, подбежать и обнять крепко-крепко, но осторожность говорила: нельзя. Вместо этого я взглянула на Лемерля, который появился откуда ни возьмись и пристально за мной наблюдал.

— Что тут происходит? — спросила я.

— Ты же хотела видеть дочь, — ответил он, пожав плечами.

Флер караулила неопрятного вида женщина. Она тоже повязала себе передник, а еще надела нарукавники, чтобы не испачкаться своим вонючим товаром. На моих глазах покупательница выбрала рыбину, которую неряха-торговка тотчас протянула Флер — выпотроши, мол. Доченька сморщилась, вспарывая рыбий живот, но с непривычным заданием справилась на диво ловко. На левой руке Флер я заметила повязку, уже блестевшую от жира и слизи. Значит, ловкость появилась не вдруг.

— Господи, ей же всего пять! По какому праву ее заставляют выполнять такую работу?!

— Будь справедлива, Жюльетта, — покачал головой Лемерль. — Кто станет кормить девчонку даром? У рыбака большая семья, лишний рот для него обуза.

У рыбака… Значит, Антуана говорила правду. Я присмотрелась к неопрятной торговке. Мы когда-нибудь с ней встречались? По-моему, она с Нуармутье: на вид рыбачка рыбачкой. Впрочем, может быть хоть из Порника, хоть из Фромантена, или даже из Ле-Девэна, или с одного из мелких островов.

Лемерль перехватил мой взгляд.

— Не волнуйся, — сухо сказал он. — Девочка в надежных руках.

— Где ее держат?

— Доверься мне!

Я промолчала. Мои глаза подмечали перемены в дочкиной внешности; что ни открытие, то боль в сердце. Щечки опали, румянец исчез, из-под уродливого чепца выбиваются потускневшие волосы. Где платьице, которое Флер носила в монастыре? Сейчас на ней чужое, из колючей темно-коричневой шерсти. Но страшнее всего взгляд: так смотрят сироты.

— Чего ты добиваешься? — спросила я Лемерля.

— Уже объяснял. Твоего молчания и твоей верности.

— Ладно, ладно, обещаю! — Я сорвалась на крик, но остановиться не могла. — Вчера же еще пообещала!

— Вчера ты обещала несерьезно. Сегодня — другое дело.

— Хочу с ней поговорить! Хочу забрать ее с собой!

— Боюсь, не получится. По крайней мере, сегодня. Я должен убедиться, что ты не сбежишь со своей девочкой.

Глаза мои, верно, метали молнии, потому что Лемерль с улыбкой добавил:

— Еще один важный момент: в крайнем случае, ну, если меня постигнет несчастье, эти люди пойдут на крайние меры. На самые крайние и решительные.

С огромным трудом я подавила ненависть.

— Тогда позволь хоть поговорить с ней. Одну минуточку! Ну пожалуйста, Ги!

Такой суровости я от Лемерля не ждала. Он сразу предупредил: одно неверное или подозрительное действие, и свиданий с Флер я лишусь. Пришлось согласиться. Медленно, сдерживая нетерпение, я пробиралась к рыбацкой телеге. Женщина справа от меня попросила пятьдесят барабулек, женщина слева обменивалась рецептами с рыбачкой, сзади напирали другие покупатели — всех их я едва видела, слышала и чувствовала. Флер! Доченька посмотрела на меня и сперва точно не узнала. Наконец ее личико оживилось.

— Тш-ш-ш! — зашипела я. — Ничего не говори!

Флер явно удивилась, но, к моему облегчению, кивнула.

— Послушай, у нас мало времени, — шептала я дальше.

Точно в подтверждение моих слов рыбачка подозрительно глянула на меня, а потом вернулась к барабульке. Я мысленно вознесла благодарственную молитву женщине, решившей купить столько рыбы.

— Ты принесла Мушку? — спросила Флер тоненьким жалобным голоском. — Ты заберешь меня?

— Не сегодня.

Личико Флер посерело от огорчения. В очередной раз я едва сдержалась, чтобы не сжать ее в объятиях.

— Флер, где тебя держат? В доме? В повозке? На ферме?

Флер покосилась на рыбачку.

— В домике. С детьми и собаками.

— Тебя везли по гати?