Ани Сетон - Очаг и орел

Скрипач в распивочной заиграл громче, но тут вошла Сьюзэн и закрыла за собой дверь. Она оценила представшую перед ней сцену: охотник за беглыми угрожающе навис над дрожащим старым бродягой, а Эспер, белая как полотно, ковыряет в печи не тем концом кочерги.

— Что вы делаете на моей кухне? — Сьюзэн вдруг ударила по руке Кларксона с такой силой, что он невольно отпустил плечо старика. — Перестаньте приставать к несчастному.

— Так вы его знаете? — вскричал Кларксон.

— Никогда его не видела раньше, — холодно ответила Сьюзэн.

— Нет, видели! Знаете, кто он такой и кого сюда привел! Я собираюсь обыскать ваш дом, — Кларксон выхватил револьвер, вне себя от ярости. Рука его болела от удара этой женщины, а ее холодное презрение бесило его. Он им покажет, что они не на дурака напали!

— Шериф! — заорал он. — Шериф, сюда!

Но Амброз, игравший так громко, как только мог, еще и пел, и многие танцоры подпевали ему: «Вдоль по улице, по улице…»

— Проклятый черномазый, — процедил Кларксон сквозь зубы. Он не мог оставить на кухне этих троих без присмотра. Выждав удобный момент, Кларксон выстрелил в западную стену, выходившую на улицу. В обшивке появилась дырочка, посыпалась штукатурка, но пуля застряла в стене.

Скрипка умолкла, прибежал перепуганный шериф, а с ним — Джонни, Нат и многие другие. Примчавшийся из кабинета Роджер увидел на кухне толпу, а в центре — какого-то типа с дымящимся револьвером.

— Что за безобразие? — закричал он. — Что это за стрельба? — его обычно тусклый взгляд стал гневным. Он увидел в стене отверстие от пули. — Я вас заставлю за это ответить!

— А это кто? — прорычал Кларксон, обращаясь к шерифу. Прочие стояли, раскрыв рот.

— Это хозяин гостиницы — мистер Ханивуд. Вам не следовало стрелять, — сказал шериф с несчастным видом.

— А, так вы мистер Ханивуд и, значит, все знаете об этом деле! Но я должен заявить вам, что представляю здесь интересы мистера Делоакорта с плантации Элбермарле в Южной Каролине. Одна из его лучших черных девок сбежала со своим отродьем месяц назад, и он уполномочил меня найти ее. Она — хорошая работница и недурна собой, эта черномазая стоит две тысячи долларов. У меня есть основания думать, что она прячется в вашем доме.

— Нет здесь никого! Я могу поклясться в этом, — Роджер посмотрел на жену. Как она теперь, должно быть, рада, что он запретил ей принимать беглецов!

Кларксон был немного смущен. Этот Ханивуд говорил как джентльмен, в отличие от здешних мужланов, и в голосе его слышалась убежденность правдивого человека. Но эти бабы могли действовать у него за спиной.

— Я хочу обыскать ваш дом и подвалы, — повторил упрямо Кларксон. Он повернулся к группе стоявших молча рыбаков.

— Кто-нибудь из вас окажет мне помощь? — спросил он. — Не все же здесь изменники-аболиционисты!

Капитан Лэйн сердито заворчал, сжимая кулаки, остальные не двигались.

— Вы? — спросил Кларксон, показывая дулом револьвера на Джонни.

— Да нет. Это не по мне.

Кларксон показал на Ната:

— Так, может, вы? Вы же охотно привели меня сюда.

Тот стоял и молча смотрел на охотника за рабами, видимо, раздумывал.

— Что я буду с этого иметь? — спросил он спокойно.

— Сто долларов, если мы их найдем.

Джонни повернулся к товарищу.

— Грязные деньги, Нат. Никак не ожидал от тебя такой прыти. Уверен, и твоя мать не одобрила бы этого.

Странное выражение появилось на лице Ната. Он посмотрел Джонни в глаза и очень тихо сказал: «Слабак». Потом повернулся, пробился к выходу и вышел, хлопнув дверью.

— Ладно, ладно! — крикнул Кларксон. — Я сделаю это один. Шериф, отведите всех их в распивочную. Вы помните свой долг?

Тот кивнул и кашлянул, глядя на пол.

— Ну, шевелитесь. И если вы вздумаете валять дурака, я потом еще федеральную полицию на вас нашлю.

Шериф вяло махнул рукой, и рыбаки направились в пивной зал, где остальные, напуганные и сбитые с толку, ждали объяснений.

— Это произвол! — кричал Роджер, пока Кларксон проверял, заперта ли дверь. — Вы и не подумали извиниться! Я вам говорю, здесь никого нет.

Охотник за рабами не обращал на него внимания. Сьюзэн села на свое обычное место; лицо ее было таким же бледным, как у дочери. Старик, съежившись, притих в темном углу между очагом и бочкой с пивом. Скрипач, прекративший играть по приказу Кларксона, продолжал сидеть на ящике.

— Эй, девица! — вдруг сказал Кларксон, указывая на Эспер. — Ты пойдешь со мной. Будешь нести свечу, ты же знаешь этот дом!

Эспер невольно посмотрела на мать. Сьюзэн беспомощно пожала плечами. Девушка была испугана, ведь мать ничем не могла ей помочь, она даже точно не знала, что произошло на кухне в ее отсутствие.

Эспер ощутила острое сочувствие к матери, сменившееся порывом безрассудства.

— Пойдемте, — сказала она вдруг легко, холодным тоном. — И перестаньте размахивать револьвером — не думаете же вы его применять!

Кларксон удивленно уставился на девушку, а она услышала смех Джонни:

— Молодец, Хэсси!

— Ладно, начнем со двора! — скомандовал Кларксон, подталкивая Эспер к выходу. Девушка посмотрела на него с холодным презрением, и он пробормотал что-то, отдаленно напоминающее извинения. Револьвер он снова сунул за пояс.

Они вышли во двор, взяв с кухни фонарь. Кларксон обыскал весь сарай, тыкая вилами в сено, но только разбудил «чокнутого» Ходжа. Он заглянул в хлев и даже в уборную, но ничего не нашел. Они вернулись в дом. Вообще-то он особенно и не надеялся что-либо найти во дворе. Не так просты опытные агенты, вроде этого старого проходимца, с которыми Кларксону приходилось иметь дело. Он ни в чем не мог быть уверен, кроме того, что в этом враждебном городишке спрятаны две тысячи долларов. Они вернулись на кухню, и Эспер держала свечу, пока он открывал стенные шкафы, заглядывал в голландскую печь и другие места, казавшиеся ему подозрительными. Один раз Кларксон постучал по стене, но звук был глухой.

Потом он открыл чулан со щетками. Эспер почувствовала, что у нее вспотели руки, но Кларксон только скользнул взглядом по швабрам и ружьям. Но если бы он и постучал по стенке, ничего особенного не услышал бы. Лот Ханивуд с родичем-пиратом умели делать такие вещи: дубовая доска была в два дюйма толщиной и не давала резонанса.

Кларксон и Эспер переходили из комнаты в комнату. Они заглянули и в маленький кабинет Роджера. При свете свечи девушка прочла строчку, на которой ее отец остановился перед выстрелом: «Много славных деяний свершилось в Марблхеде тогда…» Сначала она не обратила внимания на эти слова, но пока охотник за рабами таскал ее за собой и обшаривал комнаты и кладовые, она задумалась: почему прошлое часто выглядит романтичным, а настоящее — нет? Может быть, потому, подумала она, что я не знаю, чем кончится то, что происходит сейчас. О прошлом все известно, можно не волноваться. Они спускались с Кларксоном и в подвалы, под старым и новым крылом здания. Кларксон все осматривал и обшаривал заглядывал в бочки и лари, присматривался к любым подозрительным, на его взгляд, меткам на стенах. Но он ничего не находил. Он поглядывал на Эспер: не выдаст ли она себя чем-нибудь. Но так же напрасно. Его уверенность в том, что черномазая рабыня прячется в этом доме, таяла, но он продолжал обыск.