Элизабет Чедвик - Наследница Магдалины

Пробормотав нечто невразумительное, Жиль нехотя выехал из-за кустов на дорогу вслед за Раулем. Однако хозяин замка Монвалан оказался прав. Встретили их вполне дружелюбно. Единственным неприятным моментом стала встреча с сутенером, который попытался предложить господам своих девок, однако его удалось быстро отогнать острием копья. После этого, до самых городских ворот, они ехали без происшествий.

В проеме главных ворот на глаза им попались остатки рухнувшей решетки с грудой мертвых тел. То были воины лаворского гарнизона. Доспехи были сорваны, а тела жестоко изрублены. Рауль понял, что первоначально их хотели повесить на решетке, но поскольку она рухнула, для расправы сгодились меч и топор.

На решетке с веревкой на шее и в пропитанной кровью рубахе лежал Амьери. Над его уже ничего не видящими глазами кружили мухи. В дыму мало что можно было разглядеть, но то, что Рауль успел увидеть, он уже никогда не забудет. Где-то поблизости шумела толпа.

— Поедем отсюда! — крикнул Жиль, которого уже начинало тошнить. — Мы уже все равно ничего не сможем сделать, а присоединиться к этим несчастным у меня нет ни малейшего желания!

— Нет, — проглотив застрявший в горле комок, промолвил Рауль. — Еще не время.

И он повел Фовеля в направлении доносившихся криков. Грязно выругавшись, Жиль развернул коня и последовал за своим господином.

Вскоре они оказались на площади, где в оцеплении до зубов вооруженных крестоносцев стояли оставшиеся в живых горожане Лавора. Сквозь толпу двигалась процессия во главе со священниками. Они несли огромный бронзовый крест и шелковые хоругви с ликом Спасителя. За знаменосцами следовал зажавший распятие в жирном кулаке аббат Сито. На нем было парадное золоченое облачение. Лицо его раскраснелось от победоносной напыщенности и тяжести драгоценных каменьев, украшавших дорогие одежды.

За ним, пошатываясь, брели связанные веревками мужчины и женщины в простой домотканой одежде серо-синих тонов. Они безропотно сносили плевки и издевательства обступивших их воинов. То были катары и приговоренные к смерти. Их лица сияли триумфом. Да, действительно, тела их в скором времени должны были сжечь, но зато их Дух наконец-таки освободится. Завершали шествие монахи с зажженными факелами. Они-то и должны были поджигать костры, на которых будут казнить еретиков.

— О боже! — не выдержал Жиль.

— А чей боже? — цинично спросил Рауль. — Боже Сито или катарский? Он внимательно всматривался в лица пленников, но так и не заметил среди них Жеральды.

А на другом конце площади какой-то монах в натянутом на глаза клобуке расчищал на коне путь для двух спутников и нагруженного поклажей мула. Взгляд Рауля остановился на его лошади.

— Так это же конь Амьери, — прошептал он. — Этот святоша едет на коне Амьери.

— Вот мародеры, — озлобленно сплюнул Жиль.

— Остановите их! — послышался громогласный крик с дальнего конца площади, и несколько рыцарей стали протискиваться к монахам. Свистели бичи, вставали на дыбы лошади. Тот, что кричал, был на молочно-белом коне, а на его щите красовался фамильный лев де Монфоров.

— О господи, так это же сам де Монфор, и он нас заметил! — прохрипел Жиль, пришпоривая своего скакуна. — Господин мой, мы пропали. Надо бежать, пока не поздно!

Рауль вовремя успел схватить своего адъютанта за руку.

— Да нет, они гонятся не за нами. Помнишь, во время своего последнего визита к нам Жеральда говорила о трех чрезвычайно ценных катарах? — Он кивнул в сторону монахов. — По-моему, это они и есть.

На Жиля сказанное господином не произвело ровно никакого впечатления.

— А точно это они?

Он с трудом сдерживал танцевавшую под седлом лошадь.

— Думаю, да. Но ты прав. Ошибка может стоить нам жизни. Вперед!

— Но… — начал было Жиль, но Рауль уже огибал толпу, пытаясь самым коротким путем выйти на спешившую побыстрее уйти с площади троицу. Боковым зрением он видел, что де Монфор их догоняет, но не столь быстро, сколь хотелось бы великому полководцу. На пути его, скорее всего, преднамеренно, то и дело возникали какие-то простолюдины, лезшие под копыта виконтовой лошади. Де Монфор не выдержал и стал размахивать над головой обнаженным мечом.

— Быстрее, — бросил Рауль монаху с навьюченным мулом, когда Фовель поравнялся с ним. — Следуй за мной.

Дымчатые глаза сверкнули из-под капюшона. Изящные, загорелые ручки взяли поводья.

— Останови их! — прогремела вновь грозная команда. — Если вы дадите им уйти, я буду использовать ваши яйца в качестве ядер для осадных баллист!

Оказавшийся рядом с Раулем воин обернулся. Похоже, он не понимал, кто и кому здесь кричит. И прежде чем он что-либо успел сообразить, плотно сбитый горожанин в толпе затеял драку со своим соседом, чем отвлек внимание крестоносца.

А тем временем Рауль уже вел монахов по вымощенной булыжником мостовой, они свернули в темный переулок к брезжившему просвету сада на противоположной стороне. Где-то посредине этого чрезвычайно узкого прохода перегруженный поклажей ослик застрял. Развернуться было негде. Рауль, доехав до конца улочки, спешился и вернулся к монахам. Сердце его выскакивало из груди, но отнюдь не от настигавшей их погони. Капюшон, может, и скрывал лицо, но не мог скрыть блеска кожи и красоты серых глаз. Образ его снов и мечтаний наконец-таки обрел плоть.

— Бросьте осла с поклажей! — прокричал Рауль. — Без него мы уйдем от них куда быстрее.

— Нет, это невозможно! — бурно зажестикулировал один из монахов, и рыцарь заметил, что одна из его рук страшно изуродована. — Если то, что лежит в этих мешках, достанется Сито или де Монфору, оно будет уничтожено, и утрата эта уже ничем не компенсируется. Тем более так и так они будут преследовать нас до самой смерти. Мы хранители древней мудрости, и мы слишком много знаем.

Рауль с трудом протискивался по узкому проулку. В маячившем впереди просвете его ожидали Жиль и еще один монах с лошадьми.

— Этот осел нам только мешает! — продолжал настаивать де Монвалан.

— Если груз столь бесценен, давайте быстро раскидаем его по оставшимся у нас лошадям.

Споривший с ним монах не успел даже рта открыть.

— Матье, делай то, что он говорит, — схватилась за рукав черноризца переодетая женщина. — Опасность слишком близка. У нас уже нет времени на споры. — Кивнув Раулю, она стала снимать поклажу с осла.

— Осторожней! — простонал коротышка, возбужденно теребя себя за седую бороду, когда Рауль срезал перевязывавшие поклажу кожаные ремни. — Некоторым из этих манускриптов по тысяче лет.

— А ты хочешь, чтобы их бросили в костер? — отрезал рыцарь. — На вот, передай эти свертки Жилю и своим друзьям и благодари Господа, что избавился от большего из двух зол.