Патриция Поттер - Звездолов

— Мы окопаемся, — решил Алекс.

Двое друзей вопросительно глядели на него.

— Выроем неглубокие канавки, чтобы можно было в них лежать, и прикроемся пучками травы, — пояснил он.

Джок и Рори с минуту подумали и согласно кивнули.

По-прежнему ползком они стали искать, где легче будет рыть, и нашли такое место в нескольких шагах от тропинки, протоптанной конскими копытами в жесткой приморской осоке. Кинжалами выкопали в песке три мелкие канавки, и Джок с Рори немедленно заняли две из них. Алекс подполз к тропе проверить, не едет ли кто-нибудь, но не увидел ничего, кроме высокой травы, волнующейся под холодным ветром с моря. Вернувшись к друзьям, он вытянулся в своей ямке и отдался тревожным раздумьям о том, что делается сейчас на земле Ганнов, Удалось ли Марсали благополучно добраться до Патрика, и долго ли ему и друзьям лежать здесь и ждать неизвестно чего.

И что, черт возьми, им делать, если вдруг нагрянет отряд вооруженных Синклеров?

У Алекса была с собой пара пистолетов, захваченных из арсенала Бринэйра, а у его товарищей — ножи. Джок и Рори уже имели кое-какую боевую выучку и знали, как обращаться с ножом и с пистолетом, но ни разу им еще не случалось применить полученные знания в настоящем бою. Острее, чем когда-либо, Алекс осознавал сейчас, что внезапность, быстрота и смекалка — их единственный шанс выжить и победить.

Он не спускал глаз с тропы. О Маргарет, томящейся в сырой заброшенной башне, не хотелось даже думать. Может, ее вообще там нет. Может, он зря подвергает себя и друзей такой опасности… Но зачем тогда, спрашивал он себя в сотый раз с тех пор, как виделся с Руфусом, зачем Синклеру караулить пустую, безлюдную груду выщербленных морем и ветром камней?

Да, Синклер что-то прятал. И если не Маргарет, то наверняка нечто ценное.

Алекс поежился, но вовсе не оттого, что лежал на сырой холодной земле. Холод растекался изнутри, липкие пальцы страха сжимали сердце; радостное возбуждение, охватившее его, когда Патрик попросил о помощи, давно прошло. Сейчас Алексу было так жутко, как не бывало еще никогда в жизни.

И все же он нашел в себе силы не поддаваться панике. Он выдержит, не повернет назад. Наконец-то ему стало понятно, что имел в виду Патрик в ту ночь, когда они угоняли коров. Он сказал: «Храбрость не в том, чтобы не раздумывая хвататься за оружие. Настоящая храбрость — быть верным себе и Делать то, что считаешь правильным».

Интересно, а рисковать жизнью, даже если все поджилки трясутся от страха, — это тоже настоящая храбрость?

Ответа Алекс не знал. Знал только, что очень боится.

* * *

Конь под Эдвардом Синклером уже начал нетерпеливо перебирать копытами, тревожно всхрапывать, а сам он чертыхался, ибо тоже начал терять терпение. Все утро он торчал в этом паршивом лесу на краю своих владений, неподалеку от границы с Ганнами, и ждал вестей от Фостера.

Когда Фостер не объявился после восхода солнца, Синклер отправил одного из двух человек, ждавших с ним вместе, на хутор, избранный для нападения. Теперь уже миновал и полдень — и никто так и не возвратился.

Что-то случилось; Синклер в этом не сомневался. Но что, что могло случиться, если продумано было все до мельчайших подробностей? С Фостером он послал лучших своих людей. Тех, кому мог доверять не раздумывая. Людей без проблеска совести. Поди еще найди таких — бессовестных, но заслуживающих доверия. Четырнадцать лет назад, унаследовав после смерти двоюродного брата родовую крепость и титул лэрда, Эдвард, к своему неудовольствию, обнаружил, что те, кто должен был теперь ему подчиняться, на самом деле душой и телом преданы клану Синклеров, а не ему лично. За деньги он смог привлечь на службу наемников, но сородичей по клану деньги не прельщали. И этих-то щедро оплачиваемых наемников увел в набег Фостер.

Так что же, черт побери, там стряслось?

Фостер никогда не ошибался. И хоть Эдварду этот странный малый был не по нутру, временами он искренне восхищался им. Этого сумасшедшего ему бог послал, не иначе. И хотя у парня явно были не все дома, но котелок варил так, что дай бог каждому. Сам Эдвард много лет ломал голову, как освободить Ганнов и Сазерлендов от забот об их обширных тучных пастбищах, — а Фостер только прослышал о его мечте — и, нате вам пожалуйста, выдал почти готовое решение. Даже придумал, как включить в перечень завоеванного имущества красотку Марсали, а ведь Эдвард уже потерял всякую надежду заполучить ее. Как ни крути, она все-таки столько лет была помолвлена с Патриком Сазерлендом.

Казалось бы, проще некуда: посеять раздор между кланами и потихоньку пожинать плоды. Заставить их возненавидеть друг друга и спокойно наблюдать, как они перережут друг другу глотки. Предложить Ганнам «помощь», а в уплату потребовать руку Марсали, которая к тому времени, разумеется, уже не будет связана помолвкой с Сазерлендом. И наконец заполучить ее — и земли обоих кланов. Так Фостер поквитается с Патриком Сазерлендом — и на здоровье, Эдварду Синклеру от того тоже плохо не будет.

Только перед самим собою Эдвард признавал, что страшно струсил, когда Фостер объяснил, каким образом собирается вызвать вражду между графом и маркизом. Он не имел ничего против того, чтобы заставить маркиза поверить, будто жена наставила ему рога, но похищать ее казалось слишком рискованным предприятием. А ну как выследят. И будут судить. И повесят. Страшно.

Но Фостер убедил его тогда, что все получится. Так оно и вышло. В точности как говорил Фостер. Ненависть, рожденная из гнева и горя, вспыхнула между двумя стариками, как пожар в иссушенном летним зноем лесу. Помолвка Марсали и Патрика Сазерленда была расторгнута, и Синклер явился к старому Ганну с дорогими подарками и посулами помощи в войне против клана Сазерлендов — разумеется, в обмен на руку Марсали.

Граф согласился. Все устроилось как нельзя лучше. Но вот вернулся домой Патрик Сазерленд, и все пошло прахом!

Из-за этого человека Марсали бросила его у алтаря. По его вине исчезла Сесили. И, разумеется, именно он держал Марсали заложницей в Бринэйре. В довершение всего трижды проклятый Патрик Сазерленд свел так тщательно раздутую Фостером и Синклером распрю к едва заметному тлению. Они воруют друг у друга коров, тьфу! Где кровь?

Но ничего, есть еще надежда. Кланы пока воюют — а пожары на фермах арендаторов продлят войну на неопределенный срок. Да и о Марсали не стоит горевать: не будет ее, можно жениться на другой женщине из клана Ганнов.

Потому что Маргарет до сих пор в его руках. Бедняжка Маргарет, которая свято верит, что в плену ее держит собственный муж.

Фостер хотел сразу убить ее, но Фостер безрассуден, тянуть не любит, а вот он, Эдвард, не таков. Конечно, оставлять Маргарет в живых очень рискованно, но он рисковал сознательно. Что, если бы Марсали случайно убили в какой-нибудь из стычек? Или он не смог бы убедить графа отдать ему в жены одну из дочерей? Тогда он подождал бы, пока граф Эберни и маркиз Бринэйр не перережут друг другу глотки, «освободил» бы Маргарет и женился на ней. Подобный союз сделал бы более весомым его прошение королю отдать ему бывшие владения Ганнов и Сазерлендов.