Элизабет Чедвик - Когда струится бархат

— Возможно, желает назначить еще одно полуночное свидание в солярии, — предположил он.

— Ренард! — графиня сердито оглянулась на сына. — Если бы ты так же усердно упражнял свои мозги, как мелешь языком, тебя бы уже давно все уважали за твой ум!

— Ну, извините, — юноша давился от смеха, и было ясно — он ничуть не усовестился и уверен, что сумеет снова заслужить благосклонность родных благодаря своему неотразимому мальчишескому обаянию. — Он пригнал обратно лошадей. Ты ведь говорила, что хочешь их продать в Виндзоре, так ведь? Не сомневайся, тебе придется увидеться с Адамом. — Ренард положил щенка на согнутую руку, словно младенца, пощекотал ему розовый животик и ленивой походкой подошел к швейному столу, без особого интереса разглядывая творение своей матери.

Та неодобрительно глянула на сына, как-то сразу словно уменьшившись рядом с его рослой фигурой. На лице начинающего взрослеть пария еще виднелись запоздалые признаки детства. Незамеченные крошки от пирога прилепились к верхней губе, над которой уже явственно проявлялись точки выбритых волосков. Алый бархат будет ему очень к лицу. Ренард вырос высоким, как Гийон, и темноволосым, с серо-дымчатыми глазами, как у его деда, короля Англии. Похоже, что от того же деда досталось и едкое умение острить, особенно ужасное в сочетании с фатальной юношеской бестактностью. Боже мой, это же будущий граф Равенстоу, и вся ответственность за его будущее до сих пор лежит на ней!

Ренард чмокнул мать в щеку и насмешливо взглянул в сторону сводной сестры.

— Может быть, ты хочешь отправить меня вниз с сообщением, что слишком занята шитьем?

При мысли о том, что Ренард может и впрямь брякнуть такое, Хельвен охватил настоящий испуг. Она отложила булавки в сторону, подавляя желание воткнуть несколько штучек в брата, а не в его новую тунику.

— Нет, Ренард, зачем же лгать, к тому же я буду рада его увидеть. Одно недоразумение не сделает нас пожизненными врагами. — Хельвен насмешливо взглянула на брата. — А что ты вообразил себе, что такого произошло между нами в солярии? Впрочем, зная, чем у тебя вечно голова занята, даже не буду спрашивать. Смотри, щенок тебя обмочил.

— Что? — Ренард осмотрел себя, выругавшись, опустил щенка на пол и принялся стягивать с себя тунику, не обращая внимания на строгие упреки матери за сквернословие. Между тем Хельвен ушла.

Как глупо быть такой боязливой, думала Хельвен, спускаясь по винтовой лестнице, ведущей из башни в зал. Глупо так нервничать.

— Это мой брат, — твердила она себе, искренне желая, чтобы это было правдой. Однако утверждение из далекого прошлого рассеялось без следа, уступив место образу мускулистого поджарого обнаженного воина в ванне. — Нет, вовсе не глупо, — поправила себя Хельвен, — нельзя не бояться опасности и не беспокоиться, когда приходится сталкиваться с ней лицом к лицу.

Адам был во дворе, занятый беседой с Эдриком. Он сбросил с плеч меховую накидку, и холодный солнечный свет играл разноцветными бликами на кольчуге и затейливой резьбе пряжки пояса для меча. Конюх держал под уздцы двух коней — Чародея и Весельчака. Поводья Лайярда держал сам Адам и, разговаривая со слугой, свободной рукой поглаживал гнедую шею коня.

Хельвен глубоко вздохнула и, собрав все мужество, шагнула навстречу.

— Адам, ты хотел меня видеть?

Он повернулся. На его лице появилась вымученная улыбка. Рука, гладившая коня, скользнула вниз.

— Да, хотел.

— Может быть, пройдем в зал?

Адам помедлил. Было видно, как нерешительность борется с вежливостью. В глазах застыло настороженное выражение, а на лице — бесстрастная маска, лишенная каких-либо эмоций. Ральф тоже всегда скрывал чувства под маской, но на его лице все привыкли видеть постоянное выражение балагура и весельчака.

Адам передал Эдрику уздечку, учтиво наклонил голову и последовал за женщиной. К Хельвен приблизилась служанка, обратившись с вопросом по поводу разделки свиней. Адам остановился, оглядываясь по сторонам. Неподалеку сержант муштровал солдат. Под громкие команды солдаты то опускали копья, задевая наконечниками гравий, то со стуком вздымали их вверх, мгновенно формируя густой частокол. Служанка побежала выполнять указание. Возле главного входа два маленьких мальчика играли в шарики. Один из ребятишек поднял голову и сияющими голубовато-зелеными глазами взглянул на сестру и гостя.

— Вы почему не на уроке? — требовательно спросила Хельвен. — Где брат Альред?

— Поехал в город с папой. — Уильям скорчил кислую мину. — Мы будем заниматься уроками после обеда. — Мальчик снова перевел глаза на Адама и остановил завистливый взгляд на украшенных позолотой ножнах и рукоятке меча, совершенно лишенной каких-либо украшений.

Хельвен посмотрела на Адама.

— Уильяма не было здесь, когда ты приезжал в прошлый раз, — заметила она и обратилась к ребенку. — Уильям, это Адам де Лейси, мой приемный брат. Наверно, ты его не помнишь.

Адам присел на корточки и взял в руки один из круглых гладких камней. Он оставался невозмутимым, хотя прекрасно понял, что слова Хельвен прозвучали не случайно.

— Можно посмотреть твой меч? — смело спросил Уильям, глядя на рыцаря умоляющими глазами. Спохватившись, он добавил: — Пожалуйста.

— Уильям, нельзя быть таким…

— Ничего страшного, — перебил Адам, старясь скрыть владевшее им напряжение. — Я вел себя так же в его возрасте, стоило только увидеть меч твоего отца — или просто любой меч, который попадался на глаза и был интересен, как настоящий, в отличие от моего игрушечного из китовой кости.

Уильям почтительно слушал. Маленький кулачок обхватил обтянутую кожей рукоятку и немного вытащил лезвие. На свету металл сверкнул синеватым отливом. На лезвии виднелись буквы, выполненные инкрустацией из латуни, повторенные несколько раз, образуя узор: О Sancta [2] Святые. . Головка рукоятки представляла собой неправильной формы полукруг из отполированной буковой древесины.

— Папа сказал, что на следующий год у меня будет свой настоящий меч! — с жаром заявил мальчик.

— С хорошенько затупленным лезвием, — добавила Хельвен. — Ты и своим деревянным уже столько всего переколотил!

Адам усмехнулся.

— Могу представить! — Сочувственно подмигнув мальчику, он мягко забрал у него оружие и вставил в ножны, взъерошил и без того лохматую черную шевелюру и вместе с Хельвен вошел в замок.

Хельвен послала служанку за подогретым вином и предложила гостю кресло на возвышении возле жаровни. Адам расстегнул накидку, сбросил на подмост, потом снял ножны и положил их сверху.

— Может быть, хочешь снять доспехи? — Хельвен знаком указала на кольчугу, видя, что Адам уселся, вытянув ноги к теплу.