Кэтрин Куксон - Заговор двух сердец

На этом этапе своей жизни Симон, сидящий в своей конторе с трубкой в зубах, вполне возможно, и не согласился бы со своей женой. В молодости, много лет назад, он защищал Тилли от этого обвинения. Но, испытав ее чары на себе, он тоже стал думать так же, как и остальные жители деревни. Было в ней что-то странное, что переворачивало жизнь мужчины. Все годы, пока она была любовницей Марка Сопвита, он сам прошел через ад, будто его прокляли. А когда Сопвит умер, а ее, беременную, выгнали из усадьбы, Симон предложил усыновить ребенка. И чем она ему отплатила? Презрением. А ведь она его когда-то любила. Да, любила! Симон был в этом абсолютно уверен. Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что она любила его еще до того, как он догадался, что любит ее. Он считал, что она относится к нему, как к старшему брату, защищающему младшую сестру. Но в день его женитьбы на Мэри он прозрел. С тех пор рана в его сердце не заживает.

Когда же он наконец более или менее смирился с ситуацией, Тилли бесстыже вышла замуж за сына своего бывшего любовника, к тому же на шесть лет моложе себя. Это надо же! Он был потрясен до глубины души. Ему страшно было подумать, что бы он сделал, если бы она практически сразу не уехала в Америку. Наверное, пошел и поджег бы всю эту проклятую усадьбу. Ведь тогда он почти свихнулся. Потом он встретил Люси. Симон понимал, что она возродила его к жизни. С ней он стал напоминать себя прежнего, таким он был в юности — открытый, порядочный фермер, готовый всегда придти на помощь. Затем Люси родила ему дочку, и семья зажила новым счастьем. Симон поклялся в день рождения дочери, что бросит пить. Он сам очень верил в это. И что же произошло? Вернулась Тилли, теперь вдова. А ведь это означало, что она снова может выйти замуж. Как будто кто-то возьмет ее со вторым ублюдком, цепляющимся за ее юбки. Россказни, что черномазая девчонка старше ее сына, не выдерживали никакой критики. Поговаривали, что молодой Сопвит умер от ран, полученных при набеге индейцев. Но это только слухи. Вполне возможно, что он умер, защищая ее от других мужиков.

Милостивый Боже! Симон встал и принялся вышагивать по тесной комнате. Почему она не осталась там, где была? Что в ней такого, что так притягивает мужчин, выворачивает их мозги наизнанку?

Когда Симон услышал, что у нее белые как снег волосы, он с некоторым удовлетворением подумал: «Вот и ладно, она теперь выглядит старухой». Но когда он на прошлой неделе увидел ее в толпе, он убедился, что хоть волосы у нее и впрямь седые, старухой она не выглядела. Она выглядела так же, как много лет назад, когда пришла на судебное заседание, опираясь на руку молодого Сопвита, и судья спросил ее, в самом ли деле она ведьма. Более того, седины только прибавляли ей очарования. Симон никогда не считал ее по-настоящему красивой, для этого она была слишком высокой, выше многих мужчин. Но был в ее глазах некий магнетизм, действующий намного сильнее любой красоты. Эти глаза смотрели на тебя и вроде бы не видели. Они смотрели сквозь тебя, в тебя и за тебя. И за ней шел молодой Макграт. Симон все еще думал о нем, как о молодом Макграте, хотя Стив давно уже стал мужчиной, высоким и широкоплечим. Этот Стив Макграт всегда был ее тенью, ведь он с юных лет пускал по ее поводу слюни. Неужели он снова за ней увивается? Вряд ли. Хозяин Джон Сопвит не допустит такой связи. Хотя что он может сделать? Она — владелица поместья. Она унаследовала этот лакомый кусок от мужа. Невероятно, но Тилли Троттер, та, которую он в детстве не раз спасал от голодной смерти, заняла теперь такое положение. Это сводило Симона с ума.

Он перестал вышагивать по комнате и остановился у стола, впившись ногтями в его край. Симон отдавал себе отчет, что стоит на перепутье: или он снова начнет пить, наверняка вызвав тем самым ее презрение, или будет стремиться вверх и сделает то, что собирался сделать много лет — выкупит ферму. У него хватит денег на это. А если добавить приданое Люси, то еще и на лишний кусок земли останется. Но для покупки фермы придется встретиться с Тилли. Что такого! Ему давно хотелось увидеть ее и убедиться, что никакая ее власть не в состоянии уничтожить его.

Приняв решение, Симон снова сел. Он поставил на стол локти, опустил голову на руки, плотно сжал рот и заскрипел зубами, чтобы не позволить себе вымолвить это имя, которое билось у него в мозгу: «Тилли Троттер! Тилли Троттер, будь ты проклята!»

Тилли познакомилась с Люси Бентвуд в конце июня. Женщины нечаянно встретились на Норттамберленд-стрит в Ньюкасле и сразу же понравились друг другу, хотя и обменялись лишь вежливыми приветствиями.

Джон и Анна уговорили Тилли поехать с ними в город. Анна собиралась повидаться со своим адвокатом по поводу бабушкиного наследства. Старушка умерла месяц назад, а ее дочь, тетя Сюзан, которой было под пятьдесят, немедленно улеглась на диван в уверенности, что дни ее сочтены. Поэтому всеми юридическими вопросами пришлось заниматься Анне и Джону.

Тилли оставила их у адвоката, договорившись встретиться через час и вместе пообедать. Сама же она решила пока купить что-нибудь детям.

Тилли вообще не хотела никуда ехать, со дня окончания следствия она впала в своего рода летаргию, как после смерти Мэтью. Если бы не дети, она, как тетя Сюзан, улеглась бы на диван и перестала бы чем-либо интересоваться.

За последние недели она почти поверила, что в деревенских пересудах есть доля истины — она действительно притягивает смерть. Тилли слышала, как Бидди кричала на Пег за то, что та повторяет сплетни, распускаемые в конюшне — мол, странно, что лорд Митон выбрал именно ее гостиную, чтобы покончить с собой. Разве не мог он это сделать в своем собственном доме? И что делал там этот Стив Макграт? Разве она постоянно не отравляла жизнь этой семье?

Отойдя от витрины большого магазина, Тилли столкнулась с Симоном Бентвудом и его женой. Сначала она даже не взглянула на молодую женщину — перед ней стоял мужчина, ее первая любовь. Ему уже было далеко за сорок, но выглядел он гораздо старше: лицо пунцовое, живот на уровне груди. Симон был прилично одет. Он всегда хорошо одевался. Но совсем не походил на молодого человека, затронувшего ее сердце много лет назад. Женщина рядом с ним годилась ему в дочери. Тилли заколебалась, не зная, останавливаться или нет. Симон сам решил за нее и произнес:

— Привет, Тилли.

Она откашлялась и тихо ответила:

— Привет, Симон.

— Это моя жена. — Люси Бентвуд, склонила голову и слегка присела. Этот жест вывел Симона из себя. Хотя он сначала говорил нормальным тоном, то теперь просто зарычал на жену: — И нечего тут приседать, женщина. Мы с Тилли для этого слишком хорошо друг друга знаем. Ведь так? — Его лицо еще больше покраснело.