Уильям Локк - Сумерки жизни

Что ей оставалось делать? С Рейном встретиться лицом к лицу она больше не могла, хотя все существо ее жаждало свидания с ним. Она должна отрезать себе отступление раз навсегда, совершенно исчезнуть из его жизни. Казалось, что сама судьба указала путь, по которому ей следовало идти. Она села, уткнувшись подбородком в руки, и погрузилась в эту мысль, пока сознание роковой неизбежности не овладело ее оцепенелым умом. Судьба вернула того из мрака времен. Один раз он уже изменил ее жизнь. Не было ли тут указания рока, что он должен закончить начатое? Она должна выйти за него замуж. Рейн будет спасен. Это будет безрадостная жизнь, самопожертвование. Но ведь женщина рождена для этого.

Подобно многим другим женщинам, она под влиянием временного приступа отчаяния готова была обречь себя на несчастье на всю жизнь. Она подсчитала траты, и в отличие от мужчины, не рассуждая, решила расплатиться за них. Легко решаться на непоправимое — это особое свойство женской натуры. Екатерина подошла к столу и написала два письма… по одному каждому из них. Перо быстро бегало по бумаге, рассудок освещен был ложным светом. Она их запечатала, позвонила и отправила через слугу. Дело было сделано. Она сожгла свои корабли, непреложно обрекла себя. Последовал период тупого спокойствия, в течение которого она попыталась съесть кое-что из того, что заказала, и прочитать, ничего не понимая, статью в журнале. Но слова стали, наконец, расплываться перед глазами. Журнал упал на пол. Ужас перед предстоящей ей жизнью охватил ее, и она почувствовала себя совсем разбитой.

Фелиция находилась в соседней комнате и напевала про себя какой-то мотив. Она вернулась со своей прогулки с Рейном и раскладывала покупки. Если бы ей вдруг предложили назвать по имени этот мотив, он ускользнул бы из ее памяти, подобно сну в минуту пробуждения. Смешанные чувства альтруизма и личного удовольствия, испытанные ею в последние два часа, привели ее в экзальтированное состояние, которое было не исключительно радостным. Она переживала один из тех редких моментов, когда молодая впечатлительная девушка живет только духовно, не сознавая ясно, чего она хочет, когда поет, в известном смысле, душа — трансцендентальное проявление пола, если углубиться в скрытый смысл вещей. Благодаря чарам ее пола выражение боли исчезло из глаз сильного мужчины, и все его существо было ими захвачено.

Внезапно ухо ее уловило какой-то звук, и песня замерла на ее устах. Она прислушалась, растерянная. Вновь тот же звук, стон и заглушаемое рыдание. Что-то уже испытанное… она задержала дыхание, инстинктивно ища связующую нить. Она ухватилась за нее в страшном волнении. Она уже раз слышала подобные рыдания, вырывавшиеся из груди женщины, в вечер трагической истории бедняжки мисс Бунтер.

Это была Екатерина, выплакивавшая свое горе за деревянной перегородкой. Девушка была страшно тронута; великая мучительная жалость овладела ею. В известные моменты своей жизни женщины способны растрогать звезды. Под влиянием безотчетного побуждения, она оставила свою комнату, постучала к Екатерине и вошла.

Екатерина поднялась и растерянным взглядом посмотрела на нее; притягательная сила сочувствия в глазах Фелиции и протянутые руки невольно привлекли ее. Она шагнула вперед и с тихим криком, выражавшим не то всхлипывание, не то приветствие, бросилась в объятия Фелиции.

— Я услышала и решилась зайти, — заявила Фелиция.

Екатерина не ответила. Долгое время сидели они молча, обнявшись, причем горе старшей из них приняло характер грусти, благодаря ласке и нежданной нежности второй. Она тихо плакала в объятиях девушки.

— Как хорошо, что вы пришли, — сказала она, наконец. — Я разбита… совершенно разбита.

— Я это почувствовала, — мягко отозвалась Фелиция. Она слегка погладила прекрасные волнистые волосы Екатерины и поцеловала ее в лоб. — Все со временем устроится, дорогая.

Но Екатерина покачала головой.

— Бывают случаи, когда все кончено и безвозвратно. Радость покидает сердце человека на вечные времена.

— Не могу ли я что-нибудь сделать для вас? Я думаю практически. Видите ли, я знаю… я могла бы…

Она колебалась, касаясь этого щекотливого дела. Екатерина подняла свое залитое слезами лицо и с любопытством посмотрела на нее.

— Вы его любите… и готовы мне помочь?

— Потому что он вас любит, дорогая, — сказала Фелиция, — и потому, что я поняла, что была к вам очень несправедлива… плохо о вас думая.

— Что заставило вас стать лучшего обо мне мнения?

— Интуиция, возможно… и когда я постаралась понять, что значит для вас его любовь. Он мог бы полюбить только того, кто его достоин.

— Вот потому-то он и не может больше меня любить, — тихо проговорила Екатерина.

Она остановилась на минуту, так как у нее захватило дух. А затем она торопливо продолжала, нервно перебирая пальцами.

— Случилось нечто, после чего он не может любить меня… Я больше с ним не увижусь. Я уезжаю сегодня вечером… посмотрите, — она указала на еще не увязанный, но полный дорожный мешок, лежавший на столе. — И я исчезну навсегда из его жизни.

— Но я не понимаю! — крикнула огорченная Фелиция с ужасом. — Что могло заставить его перестать любить вас?

— Я, Фелиция, не была тем, что свет называет порядочной женщиной. Богу известно, что я отбыла уже наказание… однако, самое страшное из всех наказаний приходится испытать сейчас… приходится отказаться от столь страстно жданного счастья, к которому так сильно стремиться могла только женщина, жившая так, как жила я. О, дитя мое, моя милая, нежная девочка, женщине в свете иногда выпадает на долю тяжелый путь.

— Почему всегда должны страдать женщины? — спросила Фелиция.

— Почему? Одному Богу известно. Такова жизнь.

— Если бы я была мужчиной, — заявила Фелиция, и глаза ее загорелись, — я считала бы низостью возлагать ответственность на женщину, если бы я ее любила.

— Бывают вещи, которые убивают любовь, — с горечью возразила Екатерина.

— Вам это Рейн сказал?

— О, нет. Он слишком благороден.

— Откуда же вы это знаете?

— Моя милая, когда вы оставляете срезанный цветок на солнце, вы знаете, что он завянет. Нет необходимости следить за ним, чтобы убедиться в этом.

— Но… если он продолжает вас любить? Он любил вас вчера вечером… Он любил вас сегодня утром.

— Тс! Я сказала вам. Что я сделала, того не переделаешь.

— Но вы его любите, Екатерина, — вырвалось стремительно у Фелиции.

— Разве вы не видите, что я подписала свой смертный приговор? — крикнула Екатерина.

Голос ее задрожал, и она посмотрела на Фелицию блестящими глазами:

— Я буду любить его до самой смерти, как лучшего и умнейшего человека из живших на земле.