Уильям Моэм - Несостоявшиеся жизни

Норман Грэйндж был плантатором. Он встал до рассвета, проверил своих работников, обошел плантацию, чтобы удостовериться, что надрезы на каучуковых деревьях сделаны правильно. Выполнив свой долг, он вернулся домой, помылся, переоделся и принялся за еду — ел он плотно, то был наполовину завтрак, наполовину ленч, на Борнео эту трапезу называли бранчем. Жена сидела напротив. Во время еды он читал. В столовой все было тускло. Эмаль на кастрюльках потерта, графинчик в царапинах, посуда — с отбитыми краями, словом, убогая бедность, но к ней тут привыкли. Букетик цветов украсил бы стол, но до этого явно никому не было дела. Закончив бранч, Грэйндж рыгнул, раскурил трубку, вышел из-за стола и переместился на веранду. Он не замечал жены, словно ее вообще тут не было. Опустился в плетеное кресло и снова принялся читать. Миссис Грэйндж запустила руку в жестянку с сигаретами и закурила, продолжая прихлебывать чай. Вдруг она перевела взгляд на дверь — поднявшись по ступенькам, их слуга в сопровождении двух мужчин — один был даяком, другой китайцем — направился к мужу. Незнакомцы здесь появлялись редко, и миссис Грэйндж не представляла, что нужно этим пришельцам. Встав из-за стола, она подошла к дверям и прислушалась. Она жила на Борнео давным-давно, но ее знания языка хватало только на то, чтобы объясниться с прислугой. Так что она весьма смутно догадывалась, о чем идет речь на веранде. По тону, которым говорил ее муж, она поняла, что он раздражен. Похоже, он задавал вопросы сначала китайцу, потом — даяку; судя по всему, они уговаривали его что-то сделать, а он упирался; наконец с хмурым выражением на лице он поднялся из кресла и вместе с мужчинами сошел с крыльца. Подогретая любопытством, миссис Грэйндж неслышно выскользнула на веранду. Он спускался по дороге вниз к реке. Пожав худенькими плечами, она направилась к себе. Но спустя мгновение рванулась назад, услышав, что ее зовет муж.

— Веста!

Она вышла на веранду.

— Приготовь постель. У пристани белый человек в лодке. Он очень болен.

— Кто это?

— Откуда мне знать, черт побери! Его только что доставили.

— Но не можем же мы пускать в дом кого попало.

— Замолчи и делай, что сказано.

С этими словами он пошел к реке. Миссис Грэйндж кликнула боя и велела застелить кровать в свободной комнате. Потом встала на верхней ступеньке и принялась ждать. Вскоре она увидела мужа, а с ним даяков, которые несли на матрасе человека. Она посторонилась, чтобы пропустить их, и мельком увидела его бледное лицо.

— Что мне делать? — спросила она у мужа.

— Ступай прочь и помалкивай.

— Какие мы вежливые.

Больного внесли в комнату, даяки и Грэйндж вышли через пару минут.

— Пойду распоряжусь насчет его багажа. Велю отнести в дом. У него есть бой, который о нем позаботится, так что можешь к нему не лезть.

— А что с ним случилось?

— У него малярия, гребцы, что его везли, испугались, что он отдаст концы, и отказались плыть дальше. Его зовут Скелтон.

— Но ведь он не умрет?

— Умрет — похороним.

Но Скелтон не умер. На следующее утро он проснулся и обнаружил, что лежит в постели, под сеткой от москитов. Он представления не имел, где находится. Дешевая железная кровать, жесткий матрас. Но какое удовольствие лежать на нем после лодки! Он ничего не видел, кроме шкафа, грубо сколоченного местным плотником, и деревянного стула. Напротив него была дверь, закрытая пологом, которая, очевидно, вела на веранду.

— Конг! — позвал он.

Отодвинув полог, в комнату вошел его бой. Лицо китайца расплылось в улыбке, когда он увидел, что хозяин вы¬рвался из лап малярии.

— Вам голаздо лучше, хозяин. Я очень лад.

— Куда это меня занесло?

Конг объяснил.

— Багаж в порядке? — спросил Скелтон.

— Да. Канешна.

— А как зовут парня? Хозяина дома?

— Господин Нолман Глэндж.

В подтверждение своих слов он протянул Скелтону небольшую книжку, на которой было выведено «Норман Грэйндж». Скелтон отметил про себя и автора — Фрэнсис Бэкон. Это были его «Опыты». Забавно обнаружить такую книгу в глуши, в верховьях реки на Борнео, в доме плантатора.

— Передай ему, что я буду рад его повидать.

— Хозяина сейчас нет. Сколо велнется.

— Как насчет помыться? И, клянусь Богом, мне нужно побриться.

Скелтон попытался встать с постели, но голова закружилась, и, вскрикнув от растерянности, он рухнул назад. Но Конг побрил и помыл его, поменял рубаху и шорты, в которых тот лежал с того дня, как заболел, на саронг и короткую малайскую курточку. После этого Скелтон тихо лежал и отдыхал. Но вскоре появился Конг с сообщением, что вернулся хозяин дома. Раздался стук в дверь, и в комнату вошел крупный сильный мужчина.

— Я слышал, вам стало получше, — сказал он.

— Да, гораздо. Вы очень великодушны, что взяли меня в таком состоянии к себе. Я свалился на вас, как камень на голову.

Грэйндж ответил резковато:

— Да что в этом такого. Вам было совсем худо. Неудивительно, что даяки захотели от вас избавиться.

— Я не намерен стеснять вас дольше, чем буду вынужден из-за болезни. Если бы удалось нанять мне баркас или лодку, я бы сегодня же днем и отплыл.

— Здесь баркас не нанять. Вам лучше остаться пока у меня. Вы очень слабы.

— Да я боюсь стать для вас чрезмерной обузой.

— Не понимаю, почему. У вас свой бой, он вам прислуживает.

Грэйндж только что вернулся после ежедневного обхода плантации, на нем были грязные шорты, рубашка цвета хаки с открытым воротом и старая замасленная широкополая шляпа. В рваной грязной одежде он смахивал на бедного сезонного рабочего. Он снял шляпу, вытер пот со лба; волосы у него были короткие, седые; лицо — красное, широкое, мясистое; большой рот с щеточкой седых усов; короткий задиристый нос; маленькие злые глазки.

— Вы могли бы дать мне что-нибудь почитать? — спросил Скелтон.

— А что бы вы хотели?

— Да все равно, лишь бы не очень заумное.

— Я-то сам не большой поклонник романов, но пару-тройку книг найду. Жена подберет. Наверняка, бульварные, но других она не читает. Может, и вам они придутся по вкусу.

Он кивнул и вышел. Не очень любезный господин. Но он явно был очень беден — комната, в которой лежал Скелтон, внешний вид Грэйнджа говорили об этом; может, он работает управляющим в чьем-то поместье, получает гроши, и не исключено, что траты, которые ему придется сделать, принимая у себя гостя со слугой, ему не по карману. В этой глухомани, куда белый человек заглядывает совсем редко, Грэйндж, вероятно, чувствует себя с незнакомцами не в своей тарелке. Есть люди, которые после первого знакомства воспринимаются совсем по-другому. Но его неприятные бегающие глаза приводили в замешательство; они опровергали впечатление, которое производили его красное лицо и массивная фигура — если б не эти глазки, его можно было бы принять за свойского парня, с которым ничего не стоит быстро найти общий язык.