Уильям Локк - Триумф Клементины

— Вы, кажется, влюблены в меня?

— Влюблен в вас! — крикнул он. — Конечно. Другой такой женщины нет во всем мире. — Он взял ее руку и поцеловал. — Восхищаюсь вами, — сказал он и вскочил. — Довольно здесь сидеть. У вас руки совсем холодные, а на вас только эта глупая блуза. Вы схватите лихорадку.

— Мне тепло, — заметила Клементина, однако с удивительной покорностью повиновалась ему.

Если кто-нибудь, обладающий достаточной смелостью и фантазией, предсказал бы в Лондоне Клементине перемену, которая произойдет в ее характере под влиянием римского храма и луны, она бы усомнилась вслух в его умственных способностях. Она забыла собственную аксиому, что у женщины разум забит ее полом. Но эта теория оправдалась на деле; ее разум начал сдаваться.

Вот это и случилось.

Разве это не естественно? Есть растения, которые прозябают долгое время в темном погребе, но вынесите их на воздух, и на солнце, и на дождь, и они дадут пышный, роскошный цвет.

Безумная, абсурдная, предосудительная любовь попала на воздух, и на солнце, и под дождь, и распустилась волшебным цветком. Без сомнения, ее не нужно было выносить на свет, ее нужно было оставить в погребе, а не открывать дверь ласкам чарующей юности. Одним словом, тридцатипятилетняя женщина не имеет права любить двадцатитрехлетнего мальчика. Конечно, нет. Немного британской выдержки вполне достаточно, чтобы не выпускать тигра из джунглей. Так рассуждала сама с собой Клементина, пришедшая к убеждению, что нельзя сомневаться в случившемся. Это было естественно. Некоторые, для которых не скрыта ни одна тайна чистого женского сердца, скажут, что это божественно. Но большинство осудит час радости, полученный женщиной с разбитой жизнью.

Это был только час. Луна исчезла, и сумрак заполз в комнату. И отчаяние поднялось в душе женщины. Слова юноши еще звучали в ее ушах. Он был влюблен в нее, восхищался ею, готов отдать за нее свою жизнь. Он говорил искренно. Почему она не приняла этих слов, как должных? Ни одна тридцатипятилетняя, здоровая, изголодавшаяся по чувству женщина не оттолкнула бы юношу, сообщившего, что он ее вернейший, вернейший раб. Она должна была наложить цепи. Никогда больше не представится такого случая. Но выйти за него замуж не так легко. Клементина отдавала себе отчет в этом. Новое искушение заползло к ней в душу. Ведь тогда он свободно сможет отдаваться своему искусству, и ему не надо будет ни в чем себе отказывать. Любящая женщина скорей отдаст свое сердце, чем позволит ему нуждаться.

Она встала и подняла шторы. В предрассветных сумерках площадь Миремон и библиотека казались призраками. Странно, как рождение дня напоминает смерть.

Клементина легла и сейчас же заснула. Разбудил ее принесший завтрак лакей. На присланном Томми «Нью-Йорк Геральде» лежал большой букет красных и желтых роз; в пачке писем нашелся конверт, нацарапанный детской рукой Этты Канканнон.

Когда-то перед ее глазами был букет тюльпанов. Они ознаменовали собой начало. Эти красные и желтые розы будут концом:

— Attendez un moment [11] Подождите секунду ( франц .) , — сказала она, просматривая письмо Этты, — принесите мне телеграфный бланк.

Он вынул его из кармана. Что бы вы ни спросили у лакея хорошего французского стиля, — историю ли цивилизации Бокля или крючок для сапог — он все вынет из кармана. Он вынул ей также и карандаш. Она несколько минут размышляла. Затем поспешно написала на бланке:

«Присоединяйтесь ко мне прямым путем через Лион. Скорым. Буду встречать. Обещаю, — ее губы сложились в кривую усмешку, — веселую прогулку. Моя гостья, конечно. Клементина. Отель Северного Вьена.»

— Гарсон, — спросила она, протягивая ему телеграмму, — почему этот отель назван северным?

— Parce que, madam, c'est ici â Vienne que commence le Midl [12] Потому что, мадам, он находится во Вьене, откуда и начинается середина ( франц .) , — был ответ.

Он вышел. Куртизан в Версале при мадам Помпадур едва ли мог бы ответить галантнее.

Позднее, днем, Клементина получила ответ от Этты:

— Дорогая, выезжаю завтра. Буду в Лионе вторник семь утра.

Томми, поглощенный своей картиной Роны и замка-крепости в Бате, проводил весь день на мосту. Клементина сидела рядом под приличным белым зонтиком, купленным во время путешествия, читая одну за другой новеллы. Только перед обедом она сообщила ему о немедленном прибытии Этты.

— О, — воскликнул он возмущенным тоном, — она все испортит.

— Не думаю, — сказала Клементина.

Клементина отправилась одна на автомобиле в Лион, остановилась в гранд-отеле и на другой день рано утром встретила Этту Канканнон на вокзале. Этта, свежая, как роза, после целой ночи пути, бросилась к ней на шею. Она была, по ее мнению, бесценным ангелом и тому подобными гиперболическими существами. Она очень приятно путешествовала; без всяких хлопот; ей во всем помогали очень симпатичные мужчины. Она до пяти часов стояла в коридоре, любуясь страной, по которой проезжала. Она никогда не предполагала, чтобы это было так интересно.

— Один из симпатичнейших мужчин также стоял до пяти в коридоре? — осведомилась Клементина.

Этта вспыхнула и рассмеялась.

— Почем вы знаете? Я не могла это запретить! Каким образом? И к тому же это было безопасно. Он был довольно пожилой.

— Я рада, что теперь я приму вас под свою защиту, — сказала Клементина.

— Я буду хорошей, дорогая, — пообещала девушка.

Забрав багаж, они отправились. Хотя дорога шла по некрасивым, однообразным улицам Лиона, глаза Этты разбежались.

— Какой очаровательный город!

Не было даже ни одного солнечного луча; все небо было закрыто тучами; но юность все находит очаровательным. О, блаженная слепота юности!

— Что случилось с м-ром Бургрэвом? — через секунду спросила она. — Наверное, он должен был возвратиться?

— Нет, — холодно ответила Клементина, — он во Вьен.

— О… о… о, — с упреком протянула Этта, — я думала, что мы будем только вдвоем. Мы его посадим вперед рядом с Джонсоном и будем иметь весь автомобиль в своем распоряжении.

— Я думала, что вам нравится Томми Бургрэв!

— Он — славный, — ласково сказала Этта.

— Он думает теперь только о живописи, так что, наверное, не будет обращать на вас большого внимания.

Этта возмутилась.

— Я не позволю ему обращаться со мной так, как будто я не существую, — закричала она. — Я боюсь, что вы его избаловали, дорогая. С мужчинами нужно всегда держать себя так, чтобы они знали свое место, и учить их обращению.

Однако его обращение при первой встрече было безукоризненно. Автомобиль, въезжая во Вьен, остановился на мосту, на котором он писал. Он вскочил и бросился к путешественницам с самыми приветливыми улыбками, причем они предназначались не только Клементине. Не в природе двадцатитрехлетнего мужчины отнестись равнодушно к такой изящной дочери Евы, какой была Этта, еще выигрывающая соседством с более пожилой женщиной.