Саманта Харт - Любовная отрава

— Надеюсь, младенец не болен? — спросила Кэролин, останавливаясь у спальни. — Спроси Фанни, могу ли я поговорить с ней. Я бы не хотела лечить детей без ее разрешения. А то как бы Сайлес меня за это в суд не потащил…

— Кэролин, я могу помочь чем-нибудь? — спросил Эван, поднимаясь вслед за ними наверх.

Женщина задумалась:

— Наверняка мне понадобятся лекарства — я почему-то не подумала их захватить, направляясь в Тимберхилл. Сначала я осмотрю детей, а потом, наверное, попрошу тебя съездить в деревню за всем необходимым. А пока я смогу обойтись чашкой крепкого чая.

Усмехнувшись, он взял ее за руку:

— Я так горжусь тобой сейчас, дорогая. Чай я тебе устрою.

Кэролин была очень тронута словами мужа и нежно обняла его:

— Как хорошо, что ты приехал сюда со мной. Напомни, чтобы я потом как следует отблагодарила тебя.

Улыбнувшись, Эван стал спускаться вниз.

Кэролин вошла в спальню Фанни. Женщина лежала, положив руку на край колыбельки, придвинутой к ее кровати.

— Кэролин, какими судьбами? — слабым голосом спросила она.

— Надеюсь, ты не больна?

— Да нет, я просто ослабла — все время недосыпаю.

— Я осмотрю детей, если ты позволишь, — попросила Кэролин, поглядев на Лизу, которая явно беспокоилась за малышей. — Лиза, подожди, пожалуйста, за дверью.

Недовольная, Лиза медленно вышла из спальни.

Хоть Кэролин и не хотела, чтобы Фанни вставала, та попыталась подняться.

— Лизу нам просто Бог послал, — проговорила она. — Конечно, Кэролин, я бы хотела, чтобы ты осмотрела детей. Ты же спасла мне жизнь. Если бы я не боялась ослушаться мужа, я бы сама за тобой послала. А теперь ты здесь… Господь услышал мои молитвы.

— Ни о чем не беспокойся, я сумею справиться с Сайлесом.

На бледном лице Фанни мелькнуло подобие улыбки.

— Знаю, что сумеешь. Я никогда не говорила об этом, но знаю, как ты смогла совладать с ним в ту ночь, когда родился малютка Илиаким. Но не тревожься. Я собиралась и дальше уговаривать Сайлеса. Должен же он был в конце концов меня послушать! Ты даже не представляешь, на что способна мать, когда ее дети больны! Пожалуйста, иди к ним. А потом я должна кое о чем поговорить с тобой, только ты пообещаешь мне ничего не говорить Сайлесу. Я рассчитываю на твое доверие.

Кэролин забеспокоилась:

— Ты вполне можешь доверять мне, — произнесла она, пожав холодную руку Фанни.

Потом Кэролин направилась в детскую.

Дети лежали на узкой кровати. У обоих был измученный вид. Увидев их, женщина едва не впала в панику: ей было известно, как мало отделяет крохотные жизни от смерти. Она едва знала этих малышей, но они были бесконечно дороги ей. На мгновение Кэролин задумалась об ответственности, которую брала на себя, решив ухаживать за детьми.

К ее огромному облегчению, Кэролин пришла к выводу, что у детей всего лишь грипп. Получив надлежащее лечение, они, несомненно, поправятся.

— Лиза! — позвала она служанку, выходя из детской. Увидев негритянку, притаившуюся в темном коридоре, женщина тряхнула ту за плечи, пытаясь вселить в нее уверенность. — С ними все будет в порядке, так что перестань переживать и улыбнись!

— Ох, миз, я так за них боялась!

— Скажи-ка мне кое-что. Ты давала малышам и Фанни травяной чай миссис Óны?

— Я делала все, что могла, миз. Я старалась, видит Бог!

— Я знаю, — промолвила Кэролин, едва сдерживаясь, чтобы не отругать девушку. — Но больше ни в коем случае не давай им этот чай. Ни им не давай, ни сама его не пей, поняла? Его используют только… в специальных случаях.

Лиза невинно кивнула.

— А теперь, пожалуйста, помоги моему мужу приготовить обыкновенный чай, хорошо?

Улыбнувшись, Лиза поспешила вниз.

Кэролин вернулась в спальню Фанни, которая ждала ее, сидя на краю кровати, и вопросительно посмотрела на женщину.

— Так что ты хотела сказать мне? — спросила Кэролин. — Я отослала Лизу на кухню, так что ты можешь спокойно говорить обо всем.

— Ты, наверное, решишь, что я сошла с ума.

Вынув малыша из колыбельки, Кэролин нежно прижала его к себе. Она вдруг почувствовала необычайное волнение, видя живое доказательство собственной храбрости.

— Что бы ты мне ни сказала, Фанни, не забывай, что мы — друзья и к тому же связаны вот этим малышом. И не беспокойся, ради Бога, я ничего не сочту смешным и нелепым.

— Дорогая Кэролин! Мне было так тревожно в этом доме! Меня все время преследовали странные, грустные мысли. Я не считала себя суеверной, но…

Кэролин нервно сжала малыша, живо представляя себе, каково было больной женщине после Óниного чая находиться подолгу одной в огромном незнакомом доме.

— А что, случилось что-то странное?

Фанни отвернулась, из ее глаз покатились слезы.

— Знаешь, я даже не могу объяснить толком, что именно, но почему-то мне здесь очень тревожно. Не могу я жить вдали от людей. Мы с Сайлесом всегда жили в Вуд-ривер, у нас всегда дом был полон гостей, а здесь… здесь так тихо, я так одинока… Пойми меня, я, конечно, рада, что у нас такой большой дом, хоть он раньше и принадлежал твоей семье…

— Не думай об этом, Фанни, — искренне заметила Кэролин.

— Я… я пытаюсь признаться тебе в том, в чем не могу признаться даже мужу. В последние дни меня так преследовало чувство вины, что я не могла спать.

— Я помогу тебе всем, чем смогу, — прошептала Кэролин.

— Я сказала Лизе, что беспокоюсь за здоровье детей в этом промозглом доме, где все время сквозит. Наверное, она подумала, что я прошу ее о помощи и… В общем, она привела ко мне ту самую кухарку, которая была в доме, когда мы приехали. Сайлес перестал доверять ей, потому что она отказалась у нас работать. Она пришла, когда его не было дома — он встречался с прихожанами. Ну и, конечно, я не смогла не принять ее.

— И что же она сказала?

Нахмурившись, Фанни провела рукой по лицу, словно ей не удавалось вспомнить слова Óны.

— Кэролин, все было каким-то… странным. Дело не в том, что она сказала, а в том, что она мне предложила. Может, она не хотела причинить вреда, не знаю… Кэролин, она говорила о помощи, об источнике силы и душевного спокойствия… словом, о чем-то в этом роде… Вот что она сказала: «Есть некто, кто помогать тебе. Он давать детям здоровье. Он всемогущ». Кэролин, я же жена священника. Я понимаю, когда люди говорят о Господе. Но эта женщина, Óна, говорила не о нем. Я уверена! Ах, я чувствую, что мои подозрения просто нелепы! Я чувствую свою вину!

Тяжко вздохнув, Кэролин взяла Фанни за руку.

— А еще она что-нибудь сказала? — спросила женщина.

— Да, она велела никому не говорить о ее приходе. Она сказала, что случится несчастье, если я проболтаюсь. — Фанни задрожала. — Я боюсь! И боюсь не того всемогущего существа, о котором она говорила, — не сатаны. Я боюсь ее!