Саманта Харт - Любовная отрава

— Я… ты мне нравишься, Эван… — сбивчиво заговорила женщина, — но…

— Так в чем же дело?

Интересно, подумала она, станет ли Эван контролировать ее так же, как Форрест? Пока что она еще могла выбирать. Стоило ли рисковать и торопиться вновь связывать свою жизнь с мужчиной?

— Знаешь, я всю жизнь от кого-то зависела. Сначала от отца, потом от мужа. Может, тебе кажется нелепым, что женщина хочет сама о себе заботиться, но представь себе: мне почти двадцать девять, а я… — Кэролин осеклась, подыскивая нужные слова. — …Я ощущаю себя беспомощной, глупенькой девочкой. Я не глупая! Я немного разбираюсь в медицине и могу еще многому научиться! Но мне, как женщине, доверяют лишь выносить горшки да менять постельное белье! Именно это разрешал мне муж! Хоть мне и жаль Форреста, я не могу не думать о том, что наконец-то обрела возможность стать хозяйкой собственной жизни.

— А мне кажется, что ты теперь можешь получить то, чего мы оба так долго хотели, но вынуждены были скрывать, — прошептал Эван, беря ее за руку.

— Эван, пойми же, если ты станешь обо мне заботиться, то я так никогда и не узнаю, что значит быть самостоятельной женщиной, я так навсегда и останусь беспомощной женщиной-ребенком! — горячо проговорила Кэролин.

Молодой человек нахмурился и покачал головой:

— Отлично, Кэролин. Я привезу тебе завещание Форреста сразу же, как только ты приедешь домой.

Женщина, задрожав, благодарно поцеловала его в щеку.

— Спасибо тебе, Эван. У тебя самое доброе и приятное лицо во всей Филадельфии.

Он вздернул вверх голову, но улыбка не осветила его лица. Взгляд Эвана медленно заскользил по ее телу, а затем остановился на лице Кэролин. У женщины перехватило дыхание. А затем, даже не попрощавшись с ней, молодой человек резко встал и вышел из больничной палаты.

Наверное, она рассердила его, подумала Кэролин. Но почему? Она столько лет втайне любила его! И знала, что он отвечает ей взаимностью. Так почему же теперь, когда они наконец могут быть вместе, она раздумывает? Были ли чувства, которые она испытывала к нему все эти долгие годы, искренними? Может, она просто грезила им, потому что хотела заполнить мыслями о ком-то душевную пустоту?

Вспомнив о своем девере, Кэролин опять спросила себя, получит ли Сайлес в наследство все, что принадлежало Форресту. По закону так и должно быть. Перед войной Форрест и Сайлес были очень близки. Когда Форрест составлял завещание десять лет назад, то наверняка решил, что в случае его смерти брат позаботится о его вдове.

Ах, как Кэролин хотела, чтобы Форрест переписал завещание и оставил ей хоть что-то! Она не могла обратиться за помощью к Сайлесу. А если случится так, что она вообще останется без средств к существованию, она будет вынуждена принять предложение Эвана.

Эван не хочет, чтобы она возвращалась в Тимберхилл. Он не понимает, до чего ей важно приехать туда и узнать, почему все-таки она и ее родители бежали оттуда.

Кэролин не желала оказываться в плену обстоятельств. Ей нужно было поехать в Тимберхилл, чтобы разобраться в прошлом. А потом вернуться к Эвану, но быть при этом уверенной, что она пришла к новому мужу, потому что любит его, а не по той причине, что ей просто некуда больше пойти.

— Ну, как у нас сегодня дела? — поинтересовался доктор Уинстон на седьмой день ее невольного заключения в больнице.

— Я собираюсь домой, даже если мне придется поползти туда.

— Ну ладно-ладно… — Он немного приподнял ее ногу, чтобы убедиться, что кожаный лубок туго стягивает перелом. — Хорошая работа. На следующей неделе я заберу вас домой. Миссис Уинстон позаботится о вас.

Притворившись, что согласна с его предложением, Кэролин опустила веки и из-под ресниц посматривала, как доктор продолжил обход больных, прописывая кровопускание одним и клизмы другим. Затем он с важным видом сообщил сестре, что одному бедняге надо поставить клизму из настоя хинной корки. Кэролин было хорошо известно, что подобные жестокие процедуры не облегчали состояния больных желтой лихорадкой. Впрочем, казалось, что пациенты испытывали даже некоторое облегчение при мысли о том, что их хоть как-то лечат, пусть даже лечение и неприятно.

Кэролин твердо решила, что не поедет к доктору Уинстону, бросив на него сердитый взгляд, когда он выходил из палаты. И не станет связываться с Сайлесом Клуром.

Если Сайлес унаследовал Тимберхилл — что ж, пусть. Она просто съездит туда, чтобы в последний раз взглянуть на место, где выросла, а затем уедет куда-нибудь изучать медицину. А потом откроет школу медсестер. Уж там-то не будут заправлять мужчины-врачи, которые столь гордятся своими бесполезными дипломами.

В этой школе она будет заниматься тем, чем ей советовал отец — всеми уважаемый хирург-самоучка Орион Адамс. Впрочем, кое-чему она научилась и от мужа. Она пойдет по стопам отца и станет лечить больных.

Но она ничего не сможет сделать, если сейчас умрет от промываний кишечника, прописанных доктором Уинстоном.

Как только доктор ушел из больницы, Кэролин позвала сестру-хозяйку.

— Я написала еще одну записку мистеру Бурку, — сказала она ей. — Пожалуйста, попросите посыльного обязательно дождаться ответа.

Прищурив глаза, сестра взяла сложенный листок бумаги. Кивнув, когда Кэролин пообещала ей щедрые чаевые, сестра-хозяйка важно выплыла из палаты.

Кэролин откинулась на подушку, с радостью думая о том, что скоро окажется дома. Все будет хорошо. Когда эпидемия пойдет на убыль, в город вернутся те, кто покинул его, спасаясь от лихорадки. Пройдет некоторое время, и жизнь наладится.

Все будет так же, как было раньше. Или почти так же. Только Форреста не стало. И Кэролин чувствовала себя покинутой Эваном, не понимая, почему он не отвечает на ее многочисленные послания. Нахмурив лоб, она устало открыла глаза.

И тут женщина увидела сестру-хозяйку. Та стояла у своего стола и сжигала письмо Кэролин, подпалив его от масляной лампы. Когда листок разгорелся как следует, сестра бросила его на пол.

Кэролин прищурила глаза. Так вот оно что! Эван не получал ее писем! Интересно, это доктор Уинстон приказал сжигать ее записки?

В эту ночь пушки молчали. Пункты обкуривания города дымом не работали. Считалось, что дым прогоняет желтую лихорадку, но на этот раз его клубы не качались таинственно на опустевших улицах.

Стараясь не вызвать подозрений, Кэролин попросила ночную сиделку разыскать Честера Гиббонса.

— Хочу спросить его, положил ли он надгробную плиту на могилу моего мужа, — объяснила она.

К одиннадцати вечера небо затянуло темными тучами, луна скрылась, мрак освещался лишь изредка вспыхивающими желтыми молниями. Было жутко. Но вот в дверях палаты возникла фигура высокого негра.