Кэрол Мортимер - Жестокость любви

Она потрясла головой, стараясь сбросить наваждение и припомнить, почему она думала, будто это плохая идея. Очень плохая.

Ах да. Вспомнила.

— Ответ «нет», Страттон! — решительно припечатала она, высвобождаясь из его объятий и кивая в сторону дверцы, за которой грум ждал сигнала, чтобы открыть ее. Она старалась не замечать, что слуга тщательно отводит от нее взгляд и смотрит в небо.

Руперт резко схватил Пандору за руку, не давая выйти. Ей пришлось повернуться к нему, глаза вновь метали гневные искры. Но гнев не вязался с разрумянившимися щеками, налившейся грудью, сладким изгибом губ, немного припухших от страстных поцелуев.

— Что «нет»? — поинтересовался он.

В ее глазах сверкнуло раздражение.

— Не пытайтесь играть со мной, Страттон!

Его воспрянувшая плоть ясно заявляла о том, что единственная игра, в которую он хотел бы сыграть, требовала от игроков обнажиться и принять горизонтальное положение.

Он разочарованно вздохнул:

— Я и впрямь не понимаю, о чем вы толкуете, Пандора.

— В таком случае позвольте мне заявить открыто, у меня нет желания ни теперь, ни в любое другое время в будущем брать на себя сомнительную честь быть вашей следующей любовницей!

Запальчивая речь так поразила Руперта, что пальцы его разжались и скользнули по шелковистой коже ее обнаженной руки, позволив избавиться от его хватки, грациозно выпрыгнуть из кареты и величественно прошествовать к парадной двери, которую дворецкий моментально захлопнул за ней, явно следуя инструкции хозяйки.

Руперт откинулся на сиденье, слишком потрясенный, чтобы хоть что-то предпринять.

«Пандора верит в то, что приглашение в оперу, желание побеседовать с ней сегодня днем, поцелуй в карете свидетельствуют о намерении сделать ее любовницей! Черт!»

Он счел бы эту догадку забавной, а ее ответную реакцию и подавно, если бы это не было так обидно! Открытое оскорбление!

— Желаете возвратиться в Страттон-Хаус, ваша светлость?

Руперт несколько секунд взирал на своего грума невидящим взглядом, прежде чем разум взял верх над чувствами.

— Нет, бог ты мой, конечно нет! — решительно заявил он, выпрыгивая из кареты на булыжную мостовую. — Жди здесь, Грэгсон. — Он окинул мрачным взглядом окна дома Пандоры. — Я могу задержаться.

Она едва успела подняться по лестнице на второй этаж, войти в прибранную спальню и снять шляпку, когда дверь у нее за спиной распахнулась и в дверном проеме появился взбешенный Руперт.

— Что за?..

— К вашему сведению, мадам… — Он со стуком захлопнул за собой дверь и направился прямиком к ней. — Обычно человек дожидается предложения, прежде чем ответить отказом.

Пандора, прижавшись спиной к туалетному столику, выставила вперёд руки и испуганно уставилась на него. Он резко остановился в нескольких дюймах от нее, его могучая фигура горой нависла над ней.

— Я не хотела… я думала…

— Нет, мадам, — процедил он. — Полагаю, вы ни на секунду не задумались над ситуацией, прежде чем бросить в мой адрес подобное оскорбление!

Пандора даже не стала изображать недоумение.

— Женевьева согласилась со мной, что все ваши ухаживания последние два дня явно демонстрируют ваши намерения.

— Вы обсуждали меня со своей подругой? Польщен. Однако я должен сообщить вам, что выводы, к которым вы обе пришли касательно моих так называемых «ухаживаний», абсолютно неверны.

— О! — Пандора никогда не чувствовала себя столь униженной. Ей хотелось провалиться сквозь землю или забиться в самый темный уголок и там затаиться. Спрятаться. Куда угодно. Лишь бы с глаз его долой. Она облизнула губы кончиком языка; серые глаза жадно проследили за ее движением. — Я приношу вам свои извинения, ваша светлость… э-э-э… Руперт, — поспешила исправиться она, когда глаза превратились в узкие зловещие щелки. — Я не собиралась оскорблять вас. Я просто хотела…

— Отказаться от сомнительной чести стать моей любовницей до того, как я эту честь вам предложил.

Пандора внутренне сжалась. Да, так она и сказала.

— Ладно. То есть… Конечно, я уверена, что любая женщина была бы очень польщена, если бы…

— Оставьте это, Пандора, — прервал он ее лепетание. — Просто признайте, что вы обидели меня.

На этот раз она съежилась по-настоящему.

— Я была зла, когда говорила это…

— Потому что решили, будто я намерен оскорбить вас подобным предложением! — Тонкая жилка нервно билась на его сжатой челюсти.

— Ну… да. Руперт, не могли бы вы… немного отодвинуться? — У нее затекла шея от необходимости смотреть снизу вверх на эту громаду. Казалось, он вобрал в себя весь воздух в комнате, не оставив ей ни капли!

— Нет!

Ее поразил его бескомпромиссный тон.

— Вы в моей спальне, сэр, и без приглашения! — попыталась оказать она сопротивление. — Второй раз за несколько дней. Самое малое, что вы можете сделать, — это перестать запугивать меня.

Руперт обдумал ее слова и, видимо, решил, что в чем-то она права, поскольку сделал шаг назад.

— Так лучше? — огрызнулся он.

— Ну… небольшой прогресс наблюдается, да, — с облегчением вздохнула она.

Он почувствовал, как гнев отступает и на губах появляется улыбка, стоило ему посмотреть на ситуацию со стороны. Пандора Мейбери с ее необычной красотой, золотистыми кудрями и завораживающими глазами несколько минут назад оскорбила его честь и достоинство так, как никто и никогда. Возможно, потому, что любой джентльмен, который решился бы заговорить с ним в подобном тоне, сразу же оказался бы на другом конце дуэльного пистолета Руперта.

Веселья у него немного поубавилось, когда он вспомнил, что именно это и случилось с ее мужем и любовником.

Он отошел от нее и встал у окна, повернувшись спиной к Пандоре. Его карета с четверкой вороных стояла на мостовой, готовая в любой момент отвезти его в Страттон-Хаус. Возможно, так было бы мудрее.

Если бы не женщина, которая ждала его там… Решимость вернулась к нему, он расправил плечи и повернулся к Пандоре:

— Несмотря на всеобщее мнение, я предлагаю вам стать не моей любовницей, но моей женой!

Пандора ошеломленно уставилась на Руперта, уверенная в том, что ослышалась. Не мог же он в самом деле попросить ее… Нет, это заявление, а не просьба!

Пусть так, но все равно у нее явно проблемы со слухом. Чтобы надменный и элегантный Руперт Стерлинг, герцог Страттон, маркиз Девлин, граф Чарвуд и так далее и тому подобное, мог вдруг захотеть сделать ее, оскандалившуюся Пандору Мейбери, своей герцогиней!

— Хотя ваше молчание в некотором смысле приносит мне облегчение, с другой стороны, оно хуже всяких оскорблений, — прозвучало в звенящей тишине.

Пандора поморгала и прищурилась: