Хиби Элсна - Брак по любви

— Так говорит мне мое сердце.

Все последующие дни Фанни терпеливо выслушивала нескончаемый поток сердечных откровений Каролины.

До сих пор, хотя Каро и видела себя в мечтах героиней трагических и страстных романов, это была всего лишь игра; теперь ее мечты становились реальностью, ибо она всерьез увлеклась Уильямом Лэмом.

— Фанни, ты даже представить себе не можешь, что такое по-настоящему любить кого-нибудь! — с жаром говорила она. — Я имею в виду любовь женщины к мужчине — ты знаешь, как я обожаю маму и тетю Джорджи, и тебя, и своих братьев. Но это совсем по-другому! Знаешь, кажется, что вот-вот взлетишь, и почему-то все время хочется петь, и все вокруг кажется таким удивительно прекрасным, будто я смотрю на мир сквозь волшебную золотистую дымку!

— Но тебе всего четырнадцать, и ты не можешь любить, как любят взрослые женщины, — возразила Фанни.

Каро рассмеялась. Она теперь часто смеялась и вся просто сияла от переизбытка жизненной энергии.

— Джульетта была не старше меня, а как любила Ромео! И вообще, раньше девушки в моем возрасте уже выходили замуж. И потом, все говорят, что я совсем не похожа на других девочек. Даже мисс Янг была вынуждена признать, что я отлично разбираюсь в политике; да и стихов я прочла почти столько же, сколько мама! Мистер Шеридан говорил, что, если бы не мое благородное происхождение, я бы наверняка стала актрисой или писательницей. Я не сомневаюсь, что когда-нибудь смогу сделать что-то прекрасное, например написать книгу, но сейчас мне кажется, что ничто не может быть прекрасней, чем моя любовь к Уильяму.

— Каро, он — младший сын в семье Лэмов, а они вовсе не такие аристократы, какими хотят казаться. Разве ты не слышала, как твоя мама говорила про леди Мельбурн, что она самонадеянная выскочка? Уильям никогда не осмелится сделать тебе предложение.

— Да, скорее всего, — печально вздохнув, согласилась Каролина.

Это обстоятельство на самом деле не слишком огорчило ее: по сути, она была еще совсем ребенком, и романтика влюбленности влекла ее гораздо сильнее, чем какое-то прозаическое замужество. Более того, единственная дочь лорда Бесборо, она прекрасно осознавала и ценила свое высокое положение в обществе.

Ей нравилось представлять себе Уильяма, годами безнадежно влюбленного в нее, и саму себя, выходящую замуж за другого мужчину, к которому она абсолютно равнодушна, но чей титул делал его подходящим кандидатом на роль ее супруга.

В центре этого выдуманного мира была сама Каролина, смирившаяся со своей участью, спокойная и безропотная, но по-прежнему преданная одному лишь Уильяму Лэму. В ее фантазиях Уильям должен был навсегда остаться холостяком — Каролине была невыносима даже сама мысль о возможной сопернице.

В ее мечтах они обменивались письмами, организовывали тайные свидания и клялись друг другу в вечной любви. Возможно, ее муж окажется ужасно ревнивым, жестоким и безжалостным человеком; он станет следить за ней и, может быть, даже заточит ее в одной из самых высоких башен своего родового замка.

В этой драме была отведена роль и для Фанни: преданная подруга и любящая сестра, обожающая Каро и готовая ради нее на все, она была тайным пособником влюбленных; при этом судьба самой Фанни полностью затмевалась страстями, кипящими в жизни Каролины.

Жаркие летние дни легкой птицей пролетали один за другим — Каро была счастлива.

Вскоре в Брокетт пожаловала леди Мельбурн, а с ней герцогиня Девонширская и леди Бесборо.

Через некоторое время мать Уильяма с негодованием обнаружила, что внимание ее любимого сына полностью поглощено дочерью Генриетты.

Герцогиня и ее сестра лишь смеялись, с интересом и удивлением наблюдая за победами Каро и предвкушая ее будущий успех в обществе, но леди Мельбурн была настроена далеко не так благодушно.

Несмотря на свою склонность к амурным приключениям, она всегда была любящей матерью и непререкаемым авторитетом для своих детей; и теперь она не могла спокойно наблюдать, как какая-то взбалмошная эгоистичная девчонка так нагло бросала ей вызов!

В свое время из некоторых политических соображений леди Мельбурн сочла необходимым наладить теплые отношения с обитателями Девоншир-Хаус. В те дни герцогиня имела большое влияние в обществе, и леди Мельбурн искала дружбы Джорджианы, втайне презирая ее за склонность к чувственному романтизму.

Но это вовсе не означало, что сейчас она могла позволить Уильяму в самом начале его карьеры связаться с этой испорченной, истеричной девчонкой-подростком.

Эта мысль была настолько здравым и убедительным аргументом ее правоты, что она даже не испытывала зависти к социальному превосходству Каролины. Чему она действительно завидовала, так это удивительной способности этой девчонки привлекать к себе всеобщее внимание.

— Не понимаю, что ты нашел в этом маленьком ходячем скелете? — недовольно заявила леди Мельбурн сыну. — Только и знает, что с утра до вечера болтает всякий вздор!

Уильям, в своей обычной манере, лениво развалясь в кресле, снисходительно улыбнулся:

— Если ты и в самом деле так думаешь, мама, значит, ты не слишком внимательно ее слушаешь.

— Ах, ну конечно! Вы все считаете, что эта девочка — настоящий ангел и гений в одном лице! Ну а, на мой взгляд, она всего лишь превосходная актриса.

Уильям засмеялся и покачал головой:

— Напротив, она — самое чистое и самое искреннее создание в мире! Она всегда говорит то, что думает, и ей совершенно все равно, как на это посмотрят окружающие.

— Ничего не скажешь, прекрасная характеристика! — съязвила в ответ леди Мельбурн.

— Ну же, мама! Перестань! Если бы ты оставила свои предубеждения, ты… ты была бы вынуждена признать, что она… она замечательная! А через каких-нибудь пять лет она станет просто неотразимой…

— Уильям! Что за глупости?! — в смятении воскликнула леди Мельбурн.

Юноша вдруг посерьезнел и решительным тоном проговорил:

— Нет, мама, это вовсе не глупости. Из всех девушек Каро Понсонбай для меня — единственная.

В течение последующих трех лет Каролина не теряла связи с Уильямом, но — и это было неизбежно — пыл ее первой романтической влюбленности слегка угас.

Тем не менее мысли о нем по-прежнему превращались в кирпичики для строительства ее воздушных замков, которые, по правде сказать, всегда значили для Каро больше реальной жизни.

Переменчивое, своенравное создание, в мечтах она была верна своему возлюбленному. Узнай обладающий прекрасным чувством юмора Уильям, какие романтические — а порой и совершенно сумасбродные — поступки он совершал в воображении Каролины, он был бы несказанно удивлен, ибо фантазия Каро неизменно превращала его в рыцаря в сияющих доспехах, а ее саму — в красавицу, которой постоянно грозила некая страшная опасность.