Кейт Эмерсон - Отказать королю

Меж тем он подвел меня по смерзшемуся гравию к беседке, которая летом стояла вся увитая розами. Теперь голые чахлые ветви давали лишь видимость укрытия, но в этом уединенном уголке сада мы могли свободно говорить друг с другом. Рейф жестом попросил меня сесть на каменную скамью под аркой беседки, а сам остался стоять.

— Я не надеялся увидеть тебя в этом году, — признался он.

— Когда мы расставались в прошлый раз, ты пообещал, что мы встретимся вновь.

— Так и есть, но я не знал, захочешь ли ты прийти.

Я открыла рот, но не нашлась, что ответить, ибо слишком хорошо понимала ход его мыслей. Ведь я была богатой наследницей благородного происхождения, фрейлиной дочери короля, то есть стояла гораздо выше него по своему положению. Рейф же, хотя был старше меня на год или два, все еще ходил в учениках. Я не слишком разбиралась в том, какие правила существуют в гильдиях купцов и ремесленников, но была уверена — во всем, что касалось выбора невесты и женитьбы, свободы у учеников и подмастерьев было еще меньше, чему меня в выборе мужа, а я шагу не могла ступить без разрешения своего опекуна. Очевидно, Рейф всецело зависел от воли своего хозяина, а в его случае — хозяйки. То, что он был учеником своей собственной матери, означало, что в один прекрасный день он унаследует ее дело, но сейчас он был в полном ее подчинении. Даже у слуг было больше прав, чем у подмастерьев…

«Господи, о чем я только думаю…» — пронеслось у меня в голове. Я была в полном смятении, меня обуревали противоречивые желания, мороз не остужал щек. «Довольно, остановись! — сказала я себе. — Откуда эти мысли о сватовстве и свадьбе? Не важно, сколько Рейфу лет и каким искусным мастером он может стать — ему нет места в твоей жизни. Он никогда не станет джентльменом, и потому сэр Лайонел никогда не разрешит ваш брак».

Я тотчас встала, собираясь уйти из беседки до того, как поставлю себя в еще более неловкое положение. Рейф схватил меня за руку и удержал. Мы стояли совсем близко, касаясь друг друга плечами.

— Ты забыла свой подарок, — прошептал он.

— Не нужно мне ничего дарить…

— Нет, нужно. Хочу, чтобы ты меня запомнила.

И с этими словами он обнял меня и поцеловал так крепко, что у меня перехватило дыхание и вся кровь бросилась в голову. Когда Рейф отпустил меня, я была на грани обморока и судорожно хватала ртом воздух. Все тело мое трепетало, губы горели. Неодолимая сила заставила меня потянуться к Рейфу, когда он в конце концов разомкнул объятья. Но руки мои безвольно упали, стоило мне лишь взглянуть ему в лицо. Рейф смертельно побледнел, зрачки расширились, он казался потрясенным не меньше меня.

Наконец к нему вернулся дар речи:

— Не забывай меня, — только и смог вымолвить он, повернулся и ушел.

Я все еще дрожала с головы до ног, когда вернулась в дом из замерзшего сада. Мария Витторио подвела меня к ближайшей жаровне с углями и заставила погреть руки.

— Что он сказал тебе? — прошептала она.

Я была в таком замешательстве, что сначала даже не поняла, о чем она меня спрашивает.

— Ты обычно приносила новости о происках королевской фаворитки после встреч с сыном шелковых дел мастерицы, — напомнила мне Мария.

— В этом году новостей не было, — я тряхнула головой, попытавшись собраться с мыслями. — Мне нечего рассказать тебе.

Похоже, Марию это обрадовало:

— Возможно, король наконец-то охладел к леди Анне.

Мы не знали тогда всей правды и потому питались ложными надеждами.

Эти надежды были грубо развеяны, когда леди Анна Рочфорд вновь заняла свое место при дворе перед самым Новым годом. Сразу после святочных гуляний она и король укатили куда-то вместе, оставив королеву одну.

В марте принцесса Мария нанесла продолжительный визит своей матери. Король отсутствовал. Ее величество и ее высочество проводили долгие часы вместе. Когда принцесса возвращалась в свои покои, она была замкнутой и тихой и не рассказывала ни мне, ни Марии, о чем беседовала с матерью.

Жена доктора Витторио и другие испанки, служившие королеве Екатерине, также были немногословны. От них удалось узнать только одно: Папа отказывается дать разрешение королю Генриху на аннулирование брака.

— Вся надежда на то, что со временем король излечится от своей страсти к Анне, — подытожила Мария мнение верных королеве придворных, вернувшись в спальню фрейлин после вечера, проведенного со своими родителями.

Я очень сомневалась, что такое возможно, и не преминула сообщить Марии об этом.

— Эта мерзавка приворожила к себе его величество, — заявила Мария. — Уверена, тут не обошлось без колдовства.

Дочь испанского врача не в первый раз высказывала такое мнение.

— Слишком просто, — возразила я. — Леди Анна не решится на такое, ведь за это можно угодить в тюрьму.

Мария топнула ногой:

— Пусть только попадется! Тюрьмой она не отделается! За такое сжигают заживо! Вот бы это было правдой и ее бы вывели на чистую воду…

Я вспомнила те случаи, когда судьба сталкивала меня с леди Анной, вспомнила и то, что ни одного человека она не оставляла равнодушным. Было ли здесь колдовство? Или притяжение сильной личности? Скорее — последнее, а если дело касалось мужчин — то и зов плоти, который после поцелуев Рейфа и мне стал доступен.

Про себя я решила, что леди Анне нет нужды прибегать к чародейству, дабы сохранить и преумножить любовь короля.

Как только мы вернулись в Болье, принцесса почувствовала себя нездоровой: у нее заболели голова и живот. Ее врач не понимал причины недуга. Он давал ей всевозможные снадобья, которые ее желудок извергал. Он пустил ей кровь, но от этого она только ослабела.

На следующий день Мария отказалась есть, отворачивалась от наваристых бульонов и соблазнительных сластей. На третий день болезни глаза ее запали, а щеки ввалились. Бедняжка кусала губы, чтобы не разрыдаться, а ее тоненькое тело то и дело скручивал новый приступ боли.

У меня сердце разрывалось от жалости, когда я видела, как ее высочество, задыхаясь, вновь хватается за живот, пытаясь унять очередной спазм.

— Что может вызывать такие страдания? — шепотом спросила я у Марии Витторио. Та в ответ бросила что-то резкое, возможно, ругательство, по-испански. Потом она сделала мне знак, и мы спешно вышли из спальни принцессы. Ни слова не говоря, она устремилась на кухню, а я за ней, С растущей тревогой я наблюдала, как она проверила каждый пучок пряностей, свешивавшийся с балок. Не до конца удовлетворившись исходом этой проверки, она резко повернула к выходу.

— Что ты ищешь? — спросила я.

Мария была уже во дворе. Я бегом пустилась вслед за нею и догнала ее у винокурни. Здесь гнали спирт, делали настойки и ликеры, смешивали духи и притирания. Внутри на меня обрушилась лавина запахов, от аромата лаванды и розовой воды до более утонченного запаха жасминовой эссенции, который так любила графиня Солсбери. На столе в специальном оборудовании шла перегонка, но никто не надзирал за совершаемым процессом.