Кэтрин Куксон - Жизнь, как морской прилив

Ее руки и раньше были загрубевшими, но теперь тыльная сторона ладоней была покрыта царапинами, а ногти стерлись до мяса. Эмили много работала там, в большом доме, долгие и мучительные часы, но теперь она поняла, что та работа была легкой по сравнению с ее нынешней. Это был труд чернорабочего.

А теперь, к концу трех недель, перед ними встала еще одна проблема. Коню требовалось сено, курам - каша и зерно. Почти все продукты, что Джордж сложил на телегу, закончились.

Рядом с ними никого не было. Эмили никого не видела с тех пор, как они жили здесь, даже Джорджа. Но она могла понять, почему Джордж не появлялся: это было своего рода проявление деликатности и вежливости. Так девушка объясняла себе это. Но она была бы так рада повидаться с ним... да даже с кем угодно!

Прошлой ночью ей вдруг так захотелось снова попасть в город, побыть среди людей, совсем недолго, час или около этого. Если бы она знала, что сможет выбираться туда раз в неделю, то ей было бы легче, убеждала она себя.

И настолько сильно было ее желание, что Эмили даже высказала его утром в четверг, когда светило солнце, ветер впервые немного ослаб, но все же кусался, небо было высоким, а вокруг них струился серебристо-белый свет.

— Нам придется спуститься вниз, — сказала она.

— Что?! — Лэрри подобрал из миски последнюю ложку каши, но не донес ее до рта. Затем, положив ложку обратно в миску и оттолкнув ее, он медленно и твердо произнес:

— Я не собираюсь спускаться туда.

— Но ты же не можешь сидеть здесь всю жизнь.

— Почему бы нет? — Он смотрел прямо на нее.

— «Почему бы нет?» — Эмили покачала головой. — Мы не ели мяса уже целую неделю; курам нужна каша; ни одна из них сейчас не несется, да и не будет нестись, если в это время года не получит горячую кашу. Ты это прекрасно знаешь.

Лэрри встал из-за стола, резко повернулся и подошел к очагу. Взяв с полки над очагом курительную трубку из корня верескового дерева, он постучал ею по грубому камню, а потом начал выскабливать ее перочинным ножом, издававшим такой звук, что у девушки свело зубы и она была вынуждена крикнуть ему:

— Хорошо, если ты не хочешь, то я пойду. Джордж наверняка нам кое-что оставил там внизу; ты думаешь, что я это упущу?

Девушка резко замолчала, потому что он повернулся и смотрел на нее, и этот взгляд был похож на тот, который она часто видела, когда он был хозяином большого дома. В этот момент она поняла, что Лэрри снова видит в ней служанку, которая выходит за рамки дозволенного. Но он был не прав. Она не выходила за рамки. Это было невозможно. Она знала свое место.

— Не смотри на меня так. Мы больше не живем в том доме, не забывай это.

Когда Эмили увидела, как исказилось его лицо и он опустил голову, причем сделал это как-то медленно и нерешительно, будто кто-то стоящий сзади заставил ее это сделать, она обежала стол, обняла его и кающимся голосом сказала:

— О, прости! Лэрри... Лэрри, прости! Я не хотела тебя обидеть! Это все мой язык; мне нужно держать рот на замке. Я знаю, знаю. Но посмотри на меня. Посмотри на меня. — Она подняла кулаком его подбородок и заглянула в глаза. — Нужно смириться с этим, нам же нужно жить. Да и животным нужно жить. Всем нам нужна пища. Единственное, что у нас сейчас есть, это молоко. Я могу сделать масло и сыр, но нам необходим хлеб. А для этого понадобится мука и дрожжи. И нам нужно немного мяса. Тебе более чем кому-либо нужно мясо.

— Я не могу пойти туда, Эмили.

— Даже к подножию дальнего холма, чтобы дотащить все сюда?

Лэрри заморгал и задумался, а потом сказал:

— Да, хорошо, возможно, что туда я дойду. Но я поклялся себе, что никогда в жизни не выйду снова на ту дорогу.

— Но есть другие дороги. — Она указала рукой. — Через дорогу, проходящую в той стороне, ты можешь попасть в Бертли и в Честерли-стрит. — Эмили остановилась, не договорив, что в той же стороне была ферма Рауэнов.

Лэрри никогда не говорил с ней о своих друзьях и родных. Ни об отце, ни о матери, ни о дочери. Эмили часто размышляла об этом, решив, что причина может заключаться в том, что они его покинули. Если не по этой причине, то тогда была еще какая-то причина, о которой лучше было не думать. Ее размышления о Лэрри на этом и заканчивались.

Девушка отошла от него и начала поспешно собирать тарелки со стола, а он вопросительно смотрел на нее.

— Что ты собираешься делать?

— Я собираюсь съездить в город, на почтовой карете, на которую сяду в деревне.

— Нет-нет, Эмили. Ты так не сделаешь!

— Да, да, я сделаю это. — Ее руки замерли над столом. — Но сначала я пойду этим утром в деревню, поскольку наступит время, когда нас здесь занесет снегом. И будет просто удачей, если нам удастся добраться до деревни, ведь доехать до Феллберна будет просто невозможно. Поэтому я собираюсь там показаться, когда дорога подсохнет.

— Деревенские затравят тебя.

— Ха! — Эмили покачала головой. — Пусть только попробуют! Да, пусть только попробуют!

— Ты забыла, что случилось с Коном?

Девушка замерла, и ее губы слегка дрожали, когда она ответила:

— Да, я помню, что случилось с Коном. Но ты должен понять, что со мной такого не произойдет. В моей маленькой книжке кое-что написано. Я прочла это вчера вечером и подумала, насколько это верно. Вот послушай: «Страх - это враг, страх - это твой противник, если ты будешь бежать впереди него, то ты пропал. Но если ты остановишься и посмотришь ему в лицо, то Господь даст тебе смелость прощения».

Он даже не улыбнулся, когда произнес:

— О, Эмили, ты и твоя книга...

— В этой книге много изречений с глубоким смыслом.

— Все зависит от того, что ты называешь смыслом. Твоя смелость может привести тебя к беде. Нет нужды говорить тебе, что из себя представляют эти люди.

— Людям свойственно меняться. Во всяком случае, они все не похожи друг на друга.

— О-о-х, Эмили! — Он закрыл глаза и отвернулся, его губы приоткрылись, будто он понюхал что-то дурно пахнущее. Все еще отвернувшись от нее, Лэрри сказал: — Они там, внизу, еще не успокоились. Неужели ты этого не знаешь? Они все до сих пор смакуют последние события. И не только они. Все на много миль в округе. Я человек, который поднялся выше своего класса, а меня вернули на место. В любом случае, именно так они это и рассматривают. И они смеются так, как не смеялись много лет.

— Хорошо, но нам стоит попытаться стереть этот смех с их лиц, как ты считаешь? Во всяком случае, — она вздернула подбородок, — я иду вниз, мы не можем оставаться похороненными здесь навеки. Первый раз всегда самый худший... из всех. И мне никогда не захочется встретиться с ними лицом к лицу так, как хочется именно сейчас! И ты не можешь меня остановить! Единственное, о чем я прошу тебя, это прийти к мостику через ручей через пару часов. Я оставлю там все, что добуду в деревне, прежде чем сяду в почтовую карету до Феллберна.