Никола Корник - Сладкий грех

Эвану явно по вкусу пришлась некоторая полнота ее фигуры. На его губах играла уже знакомая Лотте улыбка, и острый огонек желания разгорался в его глазах все ярче.

— Аппетитно, — заключил он тихо, и она почувствовала, как знакомое чувство предвкушения пронзило ее тело острыми иголочками.

Она хотела, чтобы он снял с нее сорочку, но вместо этого Эван обхватил ее лицо руками и поцеловал снова, медленно и уверенно, преодолевая сопротивление ее губ, убеждая подчиниться его воле. Лотта с некоторым колебанием стала отвечать ему, чувствуя, как смешивается их дыхание, как мягко ее язык прикасается к его. Затем волна желания ответить ему, победить и повести к обладанию поднялась в ней. Мысль о том, что Эван может вдруг снова остановиться, отступить, молнией пронеслась в голове, заставив испуганно замереть и прислушаться. Сейчас он дышал тяжелее, и ей чудилось кипящее внутри его нетерпение, все еще сдерживаемое железным усилием воли.

Она подняла руки, чтобы ему было удобнее снимать сорочку. Эван отбросил прочь невесомый шелк и не отрываясь смотрел на Лотту. Она стояла перед ним абсолютно нагая, лишь в чулках и туфельках, пытаясь отвернуться от его изучающего взгляда. Лотта ясно сознавала, как сейчас ее поведение отличалось от той бравады, с которой она привыкла дефилировать в полупрозрачных нарядах перед посетителями борделя. Ничего похожего. В этой наготе было гораздо больше благородства, хотя и намного меньше одежды.

Когда Лотта вновь собралась с духом, чтобы взглянуть Эвану в глаза, она увидела в них бесстыдно оценивающее выражение, от которого у нее перехватило дыхание.

— Вы прекрасны! Но конечно, сами знаете об этом, — сказал он, удерживая ее взгляд так, чтобы она больше не отводила его.

Вот уж вряд ли! Интересно, говорил ли ей хоть один из ее мужчин что-либо подобное. Грегори она была нужна лишь потому, что ее красота как бы прилагалась к обширным связям ее семьи. Жена служила украшением, свидетельствующим о положении, которое он занимает в обществе. Грегори никогда не видел в ней женщину, всегда относился к ней с той осторожностью, с какой относятся к ценному фарфору или тонкому стеклу. Ее любовники не скупились на комплименты, но это было лишь частью игры, лицемерием, теми словами, которые она хотела услышать. Эван же говорил так, что она верила — он это чувствует. Другая часть ее существа цинично настаивала на излишней доверчивости, и все же ей отчаянно хотелось, чтобы все оказалось правдой.

— Я… — Ее сердце билось в груди с такой силой, что слова застревали в горле.

Она смутилась и почувствовала непреодолимое желание сорвать покрывало с кровати и завернуться в него, как в плащ. Одновременно ее сжигал жар, она чувствовала головокружение и восторг, томящее желание перемещалось все ниже.

Пробуждение.

Лотте почудилось, что она вдруг вернула себе прежние ощущения, но они казались лишь бледным подобием ощущений теперешних. Эта жгучая реальность превзошла все, что было прежде.

Простое прикосновение Эвана к ее руке заставило Лотту вздрогнуть. Боже, имея все возможности, он предпочел всего лишь прикоснуться к руке обнаженной женщины… Он мягко потянул Лотту, усаживая на краешек кровати, потом уложил так, что она, не защищенная ничем, вся открылась его взгляду. Ее тело вновь выгнулось от неосуществленного желания, в то время как его взгляд продолжал беззастенчиво путешествовать, оценивая ее всю до самых кончиков ногтей. Протянув руку, он сбросил с нее туфельки, за ними последовали чулки.

Эван устроился рядом с ней, облокотившись на локоть. Он все еще был полностью одет.

— Вы по-прежнему выглядите испуганной, — заметил он, прикасаясь к щеке жестом полным сдержанной ласки, и, потянувшись, убрал прядь растрепавшихся волос с ее лба. — Мне казалось, я сделал все, чтобы развеять ваши страхи.

— Вам удалось, — прошептала Лотта, прижимаясь губами к его пальцам. — Но если вам снова придет в голову остановиться, я просто убью вас.

Он рассмеялся и хищно устремился к ней, чтобы вновь завоевать ее губы, впившись в них новым глубоким поцелуем. Теперь он вел себя жестче, не стараясь полностью контролировать себя. Лотта почувствовала, насколько свободнее он стал, взамен приобретя силу, с поцелуем уносившую ее туда, где разливался сладостный жар, откуда не хотелось возвращаться.

Дыхание почти прервалось, когда они смогли оторваться друг от друга.

— Снимите одежду, — прошептала Лотта. — Ведь так мы не сможем быть на равных.

Эван перевернулся на кровати, сорвав с себя камзол и отшвырнув его в дальний конец комнаты. Туда же последовали шейный платок и рубашка. В каждом жесте сквозило едва сдерживаемое нетерпение. Лотта наблюдала за ним. За эти годы ей приходилось часто видеть обнаженных мужчин. Их тела чаще всего вызывали у Лотты чувство досадного разочарования. Неправильно сложенные, обрюзгшие, зачастую просто уродливые мужчины много выигрывали, когда были одеты. Ее бабушка-француженка предупреждала Лотту об этом, перед тем как выдать замуж неопытную семнадцатилетнюю девицу. К сожалению, Лотте так и не пришлось усомниться в ее правоте.

Но к Эвану Райдеру это не имело никакого отношения. Его тело было крепким и гибким. Широкие плечи и грудь поражали своей мускулистостью. Бедра от постоянных упражнений в верховой езде, на взгляд Лотты, были, пожалуй, чуть более мускулисты, чем требовалось, но почему-то именно это заставляло ее голову кружиться от предвкушения. От подобного зрелища во рту у нее пересохло, кровь сильными толчками билась от нарастающего вожделения.

— А дальше, — поторопила она, видя, что Эван остановился. Огонек, который горел в его глазах, когда он смотрел на нее, разгорался все ярче и сильнее, желание брало верх. Ее сердце тяжелыми ударами сотрясало грудь.

Всего мгновение понадобилось Эвану, чтобы сорвать с себя оставшуюся одежду, и вот он перед ней, совершенно обнаженный и прекрасный в своей наготе, поражающей силой и мощью. Лотта не смогла не задержать восхищенный взгляд на его бедрах. Его эрекция потрясла ее так же, как и все, что она видела, в горле пересохло. Ей казалось, что сейчас он набросится и, раздвинув ее бедра, овладеет ею.

Однако ничего не происходило. Эван стоял, устремив свой взгляд на Лотту так, что она почти физически ощущала его, как прикосновение. Она беспокойно поежилась. Тогда он вновь прилег рядом и принялся ласкать ее, мягко и благоговейно прикасаясь губами повсюду, от плеч до округлого изгиба бедер и теплой мягкости живота. Когда Эван поцеловал ее под грудью, Лотта вся напряглась и затрепетала. Потянулась навстречу, как опытная любовница полагая, что настал момент проявить инициативу. Однако Эван твердо отвел ее руки и мягко прижал к бокам.