Пенелопа Нери - Украденный миг

— Оставь ее… Забирай меня, а ее оставь!

— Нет, Эмми, дорогая, так дело не делается. Вы обе нужны мне. Ты и вот эта крошка, благослови Господь ее маленькое сердечко! Вы обе — мой пропуск с этих проклятых островов…

К дереву были привязаны лошадь и мул, явно краденые, как подумала Эмма.

— Вы можете взять эту лошадку. А я уж и мулом обойдусь как-нибудь… Давай, Эмми, пошевеливайся, успокой девчонку и садись!

Джек передал ей Махеалани, подсадил их в высокое мексиканское седло, обмотав поводья вокруг шеи лошади.

— Так ты не сможешь убежать от меня. Лучше и не пытайся бежать, это я верно тебе говорю.

Эмма согласно кивнула. С той минуты, как Джеки Джордан отпустил малышку, она решила подчиняться ему до тех пор, пока ей не станет ясно, что он задумал. Она слишком хорошо его знала: в таком лихорадочном состоянии он был способен на все, что угодно.

Жизнь Махеалани сейчас зависела только от нее. Страх за ребенка придал ей решимости. Она последовала за Джорданом, направившим своего мула вниз по размытой тропе, круто спускавшейся к речушке, протекавшей через долину.

Лошадь испуганно ржала, оскальзываясь на каждом шагу. Эмма изо всех сил прижимала к себе Махеалани, больше всего боясь, что лошадь может оступиться и упасть, запутавшись в поводьях. Наконец-то они преодолели кошмарный спуск и вошли в русло реки.

Вода поднялась и словно кипела под мощными струями ливня; река вышла из берегов и неслась мутным, ничем не сдерживаемым потоком. Лошадь шла, утопая по грудь, стремительное течение сносило ее вбок, временами она теряла опору под ногами.

Эмма и Махеалани скорчились в седле, уцепившись за гриву лошади.

Сквозь непрерывный шум дождя едва пробивался рев разбушевавшегося океана.

Сплошная слепая серая пелена едва позволяла видеть скалы, заросшие ползучими лианами, свисавшими вниз, точно щупальца гигантских осьминогов. Они больно хлестали по лицу. Вниз сыпались мелкие острые камешки; огромные валуны, подмытые водой, готовые сорваться, нависали над путниками.

Джек Джордан выбрал опасный путь: Эмма уже не верила в то, что они смогут выбраться отсюда, и мысленно произносила слова молитвы.

Словно услышав ее, Джек обернулся.

— Что, поджилки трясутся, дочка? Ничего, пока ты со мной — не пропадешь! — прокричал он осипшим, сорванным голосом.

Вода все прибывала. Лошадь, отфыркиваясь, почти плыла вслед за мулом Джордана.

Когда Эмма поняла, куда направляется Джек, ее затошнило от страха.

Он вел их на высокий, неприступный, почти отвесный мыс: даже в ясную погоду вершина его скрывалась за облаками. Эмма, раньше не боявшаяся высоты и смело взбиравшаяся на любые кручи во время горных прогулок верхом, никогда не рискнула бы штурмовать этот скалистый утес.

Боже, Джек обезумел! Лезть туда сейчас, когда камни скользки, как лед, когда в любой миг можно сорваться и полететь в пропасть? Один неверный шаг, одно неосторожное движение, любая выбоина или камешек под копытами коня — и они разобьются.

Внезапно до Эммы дошло: так вот почему Джордан уступил им лошадь, а себе взял мула! На этом пути легкий мул, уверенно и часто переступавший маленькими острыми копытцами, был куда надежней громоздкой и неуклюжей лошади. Каким коварным был его расчет, сколько подлости было в этом жестоком, изворотливом мерзавце! Нет, она должна быть все время на стороже!

— Калейлани, мне страшно! — прошептала Махеалани.

— Ничего, солнышко, я позабочусь о тебе. — Эмма постаралась, чтобы ее голос звучал как можно уверенней.

На самом деле никакой уверенности у нее не было: впервые она оказалась в такой переделке. Эмма боялась не столько опасностей пути, сколько Джека Джордана. Никогда он не был таким, как сейчас. Он был похож на бешеного пса: волосы сбились в серый колтун, глаза горели диким красным огнем, желтая пена запеклась в углах почерневших губ.

— Калейлани, этот человек и вправду мой папа?

— Нет, детка. Этот человек никогда не был твоим отцом. В тебе нет его крови. Твой папа, Махеалани, хороший, смелый и добрый. Он совсем непохож на Джека Джордана.

— Но все говорят, что мой папа — каторжник. Пикале и Камуэла говорили мне, что он сбежал из тюрьмы и его разыскивает шериф.

— Мало ли, что они говорили. Кому ты больше веришь, мне или им.

— Тебе.

— Тогда запомни: Джек Джордан — чужой тебе, совсем чужой.

— А тогда… кто же мой папа, Калейлани?

В конце концов Махеалани должна была когда-нибудь задать этот вопрос. Так почему бы не сказать девочке, кто ее настоящий отец? Сказать сейчас, когда смерть может настигнуть их в каждую следующую секунду…

Из минутной задумчивости Эмму вывел крик Джордана:

— Да пни ты свою клячу посильней! Выбирайся на берег, да поживее!

Фигура Джека стала почти невидимой в сгущающихся сумерках. «Джордан сошел с ума! Он ведет нас на верную гибель! Гидеон, где же ты? Помоги! Помоги нам, Гидеон!»

— Что, страшновато, Эмм? — Джек внезапно оказался рядом. Она взглянула в его безумное лицо. Он смеялся, ощерив желтые клыки.

— Ты свихнулся, Джордан! Шторм усиливается, ветер сбросит нас с этих отвесных скал! Даже муха не удержится на этих камнях…

Он расхохотался, откинув голову назад. С его седых волос ручьями стекала вода.

И тогда страшная догадка обожгла Эмму. Точно молния вспыхнула и осветила все до мельчайших подробностей. Шляпа! Шляпа с фазаньими перьями! Вот он, знак, поданный из Царства Смерти!

Мириам говорила, что Джекоб Кейн, явившийся ей во сне, держал в руках старую шляпу с фазаньими перьями. Это была шляпа Джека, та самая, которую нашли в западне. Паньолос решили, что она принадлежала погибшему, но Джекоб Кейн никогда не носил никаких головных уборов. Как она могла забыть об этом?

Все встало на свои места. Джек Джордан заманил Кейна в ловушку и убил его. Но почему Кейн решил встретиться с этим подонком? Разве могло их что-то связывать? Этого она пока не могла понять.

Джек Джордан злорадно хихикнул. Ему приятен был неподдельный ужас, с которым Эмма смотрела на него. Наконец-то девчонка поняла, что с ним надо считаться, наконец-то он держит эту гордячку в руках. Ничего, она еще и не то узнает… Ух, как она будет валяться у него в ногах, когда он как следует возьмется за ее обожаемую Махеалани!

— Что, гусенок? Трусишь? То-то! Не дрейфь, я знаю, что делаю. Давай-ка мне сюда это отродье и продолжим нашу прогулку.

— Не надо, Лани, я боюсь его! — Махеалани цеплялась ручонками за шею Эммы.

— Прекрати!

Девочка покорно умолкла и разжала пальчики.

— Не плачь, Махеалани! Тебе нечего бояться, пока я с тобой. Послушай, помнишь, как мы съезжали с крутого холма в Лаупахоехое, а потом снова взбирались на него? Помнишь, как было весело? Вот и сейчас то же самое… Мы поднимемся вверх из долины по этому склону и все… Ты должна только крепче держаться за луку седла и не дергать мула за гривку, чтобы он не споткнулся. Поняла? Все будет только хорошо или прекрасно. — Эмма передала успокоившуюся девочку Джордану.