К. Харрис - Когда рыдают девы

– Припоминаю, – перешла к делу виконтесса, – Габриель как-то рассказывала мне, что вы не согласны с ее отождествлением Кэмлит-Моут как возможного места расположения Камелота.

– Не согласен. С другой стороны, вам будет затруднительно отыскать хоть одного солидного ученого, который бы соглашался с мисс Теннисон.

– Вы утверждаете, что ее исследования ошибочны?

– Исследования? Нет, вряд ли можно оспаривать сведения о данном поселении, которые мисс Теннисон обнаружила в различных исторических документах и на картах. Нет никаких сомнений, что это местечко действительно в течение веков называли Камелотом. Однако толкование результатов изысканий – совершенно иной вопрос.

– Так вот что явилось причиной вашей с Габриель ссоры в прошлую пятницу? Неверное толкование?

– Ссоры? – ошарашено хмыкнул Чайлд. – У меня не было никакой ссоры с мисс Теннисон. Кто вам такое сказал?

– Вы и вправду желаете услышать, кто?

Скрытый смысл ее вопроса не остался не понятым. Геро зачаровано наблюдала, как подвижные черты собеседника внезапно застыли. Чайлд откашлялся:

– А ваш… источник не сообщил причину нашего с мисс Теннисон небольшого… расхождения во мнениях?

– Не в подробностях. Я надеялась, что вы объясните мне детальнее.

Лицо ученого неожиданно для Геро ожесточилось:

– Выходит, вы здесь в качестве посланницы своего супруга, а не отца.

– Я вовсе не чья-то посланница. Я здесь, поскольку мисс Теннисон была моей подругой. Кем бы ни оказался ее убийца, он ответит передо мной за то, что сделал с Габриель – и с ее племянниками.

Заяви такое любая другая женщина, Чайлд, пожалуй, только усмехнулся бы. Но всему Лондону было известно, как менее недели назад трое бандитов попытались похитить дочь лорда Джарвиса и чем это закончилось. Одного она заколола, второго застрелила, а третьему едва не отсекла голову.

– Ну что ж, – с вымученной любезностью выдавил из себя антиквар, – причиной спора явилось именно расхождение во мнениях относительно толкования исторических свидетельств. Вот и все.

– Неужели?

Чайлд уставился на собеседницу, словно подстрекая бросить ему вызов:

– Именно.

Спутники пошли вдоль дальнего края площади, где кукольник со своим Панчем соревновался с шарманщиком, а босоногая, одетая в поношенное платьице бледная девочка с деревянным лотком на шее продавала кресс-салат по полпенни за пучок. Рядом на столбе был прилеплен листок дешевой бумаги. Крупный заголовок, написанный размазавшимися чернилами, гласил: «КОРОЛЬ АРТУР, КОРОЛЬ БЫЛОГО И ГРЯДУЩЕГО!»

Обычно на площади было полно игравших под бдительным оком нянек ребятишек, и теплый ветер разносил по округе их крики и смех. Но сегодня залитые солнцем лужайки и посыпанные гравием дорожки лежали тихие и пустынные. Убийство молодой дамы и таинственное исчезновение двоих мальчиков напугало горожан. Те из матерей, кто мог себе это позволить, держали чад в безопасности, за закрытыми дверями под неусыпным присмотром.

– Любопытно, – обронила Геро, – а где вы провели вчерашний день?

Если прежде щеки антиквара были бледными, то теперь они побагровели, глаза негодующе выпучились, а сложенные бантиком губы крепко сжались.

– Если вы намекаете, что я имею какое-то отношение … что… что я…

В ответ на гневный взгляд собеседника Геро изобразила кроткое удивление:

– Я ни на что не намекаю, мистер Чайлд. Я всего лишь надеюсь, что вам могло быть известно о планах Габриель на воскресенье.

– А-а. Ну… боюсь, что нет. Дело в том, что пятницы, субботы и воскресенья я провожу в Гоф-Холле. Видите ли, покойный Ричард Гоф завещал свои книги и записи Бодлианской библиотеке, и я вызвался рассортировать и упорядочить материалы. Это поистине титаническая задача.

Виконтесса слышала о Ричарде Гофе, выдающемся ученом и писателе. Два десятилетия этот человек возглавлял Общество антикваров и проявлял особый интерес к легендам артурианских времен.

– А ведь Гоф-Холл расположен неподалеку от Кэмлит-Моут?

– Да.

– Интересно, неужели, находясь так близко, вы не воспользовались удобной возможностью посетить тамошние раскопки?

– Я бы не стал зря тратить свое время, – высокомерно заявил Чайлд.

Геро с задабривающей улыбкой склонила голову набок, не сводя глаз с собеседника:

– Настолько уверены, что мисс Теннисон заблуждалась в отношении этого островка?

Угрюмое лицо антиквара не смягчилось в ответ.

– Если исторический персонаж, ныне известный под именем король Артур, когда-либо существовал – что весьма сомнительно, – он, скорее всего, был предводителем воинственных варваров с валлийских пустошей. А спустя века за смутные предания о нем уцепилось сборище сентиментальных французских трубадуров, не знавших мира, в котором он жил – и не интересовавшихся этим миром.

– Насколько я понимаю, вы не в восторге от средневековых рыцарских романов?

Геро заметила, что собеседник уставился на следующую написанную от руки листовку, прилепленную на стене углового дома. На этом листке было одно лишь воззвание: «КОРОЛЬ АРТУР, СПАСИ НАС!»

– Как вы думаете, кто убил Габриель?

Чайлд дернул головой, переводя взгляд обратно на спутницу. На какой-то краткий миг вся самовлюбленная помпезность словно слетела с антиквара, и он стал выглядеть неожиданно уязвимым – и более приятным.

– Поверьте, если бы я мог хоть чем-то вам посодействовать, я бы это сделал. Мисс Теннисон была… – голос антиквара задрожал, с исказившимся от переживаний лицом он умолк, сглотнул и начал заново: – Она была в высшей степени выдающейся женщиной, умной, смелой, полной неисчерпаемой энергии, хотя порою из-за своей романтической восторженности и сбивалась с истинного пути. И при всем при том умело хранила в секрете некоторые стороны своей жизни – и собственной натуры.

Его слова настолько перекликались со сказанными отцом Геро, что она внезапно почувствовала озноб.

– О каких секретах зашла речь?

– Если бы я знал, разве они являлись бы тайной? – слегка снисходительно бросил собеседник.

Геро повторила предыдущий вопрос, на этот раз более резким тоном:

– Так кто же, по-вашему, убил Габриель?

– Не знаю, – покачал головой Чайлд. – Но ставь я перед собой задачу разоблачить убийцу мисс Теннисон, то вместо того, чтобы заострять внимание на ее коллегах и деятельности, я бы сначала выяснил, кому выгодна смерть ее юных племянников.

Собеседники обошли полный круг по площади и таким образом вновь очутились на тротуаре перед «Крысоловом». Дверь таверны открылась, выпуская на улицу шум, смех, дрожжевой аромат хмеля и двух джентльменов, которые, моргая от солнечного света, пошли через дорогу к музею.