Розалинда Лейкер - Золотой тюльпан. Книга 2

— Ты?.. — угрожающе начал Людольф.

— Нет, никто иной, как сам регент отправил ее в заключение! — затем она дала волю своим чувствам. — Зачем тебе заботиться о Франческе, если мы так много значили друг для друга и сейчас можем быть вместе?

Людольф, кипя от гнева, насмешливо усмехнулся.

— Я разыскал тебя снова лишь затем, чтобы использовать тебя в своем деле. Но даже этому пришел конец.

Гетруд завизжала, забыв о необходимости соблюдать осторожность, и полоснула Людольфа кнутом:

— Убирайся к черту!

В своей ярости она промахнулась, и плеть не попала по лицу, а опустилась на плечо. Оскорбленный Людольф выругался, развернул коня и поскакал в обратном направлении. Гетруд с силой опустила кнут на круп лошади, рыдая от злости, и хорошо, что на улицах не было большого движения, иначе в тумане, полуослепленная слезами, она не смогла бы далеко уехать, не врезавшись во что-нибудь.

Женщина была на дороге из города, когда Питер начал стучать в дверь ее дома, а еще один ополченец подбежал к боковому выходу, отрезая возможность ускользнуть через него.

За городом, пока нагруженная телега тряслась по неровной дороге, туман стал гуще, поднимаясь от реки и каналов. Крошечные капельки влаги оседали на одежде и волосах Гетруд, бусинками покрывали ее ресницы и печальное лицо.

Повозка исчезла, словно тающая тень в густом тумане.

Питер, узнав от Вейнтье о местонахождении Франчески, сразу же пошел повидаться с ней, оставив погоню за Гетруд на ополченцев, специально вызванных для этого. У ворот ему сказали, что заключенным в исправительном доме не разрешено принимать посетителей, за исключением особых случаев, и он должен обращаться к геру ван Голпену. В кабинете регента его приняли холодно. Тот факт, что Гетруд преследуют как шпионку, был встречен с недоверием и враждебностью. Более того, регент дал ясно понять, что не является сторонником принца.

— Вы заклеймили фрау Вольф, даже не выслушав ее, — сказал регент. — По-моему, вы просто затравили испуганную и беспомощную женщину, вынудив ее бежать из собственного дома, женщину, единственной заботой которой было благосостояние жителей Делфта и нашей страны. Я не обману ее ожиданий в защите Франчески от необузданных желаний и неподходящей компании.

Питер стоял на своем.

— Фрау Вольф сбежала из дома потому, что я пришел арестовать ее, и один из людей, принимавших участие в нападении на дом де Вера, официально признался, что набег организовала она.

Лицо ван Голпена приняло красновато-коричневый оттенок от бешенства.

— Это только ваши слова, и в подобной ситуации обычный воришка скажет все, что угодно, лишь бы спасти собственную шкуру. Я не сомневаюсь, что все это — ложь. Пока я остаюсь председателем комитета, Франческа Виссер не выйдет из-под опеки этого дома без моего разрешения. Покиньте мой кабинет и не возвращайтесь.

Питер раздраженно захлопнул за собой дверь и, выйдя на улицу, крикнул в сторону зарешеченных окон:

— Франческа, все хорошо! Каким-нибудь образом я вызволю тебя отсюда!

Франческа не слышала его, так как в этот момент отскребала пол, одетая в серое платье и простой белый чепец — одежду, которую обязаны были носить обитательницы исправительного дома. Но одна из молодых женщин услышала слова Питера и, когда они стояли у длинного стола, склонив в молитве головы, шепотом передала их Франческе. Та бросила на девушку благодарный взгляд и улыбнулась. Ее приободрило известие, что Питер пытается освободить ее, хотя она не питала иллюзий насчет того, насколько успешными могут оказаться его попытки. Она уже знала, что к вновь поступившим относятся с особенной строгостью и поручают самую неприятную и тяжелую работу. Правда, это не имело для нее значения. Самым страшным разочарованием стало то, что она не сможет представить в Гильдию свои работы. И неизвестно, когда появится следующая возможность, так как, если Делфт попадет в сферу военных действий, понадобится долгое время, чтобы все снова пришло в норму. Быть так близко к осуществлению мечты и вдруг оказаться, лишенной права присутствовать на заседании Гильдии было горькой пилюлей, которую ей предстояло проглотить.

Но даже эта мысль отошла на второй план, отодвинутая тревогой за Питера, который, выполнив свою обязанность в Делфте, а именно это он имел в виду, говоря, что все хорошо, как офицер запаса уедет сражаться. Безопасность любимого была превыше всего.

Франческа и ее подруги по несчастью — их было двадцать три человека — слышали об успехе вооруженной стычки в доме де Вера, так как местные новости и военные сообщения передавались им ежедневно с целью воспитать у них чувство ответственности. С той же целью они шили одежду для бедных и варили по очереди суп для всех голодных, подходивших к дверям дома. Франческа опечалилась, узнав о смерти Йозефа, который был другом ее сестры и так много сделал для Константина.

Она полагала, что Алетта к этому времени уже сообщила отцу об ее неприятностях. Не раз, когда открывалась дверь, она отрывала взгляд от работы в надежде увидеть, как Хендрик входит большими шагами в комнату, кипя от возмущения, и забирает ее. Но этого не происходило. Одна из девушек объяснила ей причину:

— Когда кого-то из нас считают настолько безнравственной, что нельзя даже передать на попечение родителей, мы переходим под опеку города Делфта. Наверное, именно так и произошло в твоем случае. Кстати, в чем ты провинилась?

— Рассказывать слишком долго и сложно, но в одном я уверена — меня вообще не было бы здесь, не стань я причиной бессмысленной ревности другой женщины.

День, когда Франческе следовало представить Гильдии свои картины, минул. Она ничего не знала ни о Питере, ни о своей семье, так как новичкам полгода не разрешалась переписка, кроме как по очень серьезным причинам: в случае болезни или тяжелой утраты в семье. Военные новости были неважными. Французская армия захватывала каждое местечко — большое и малое — на пути своего неуклонного продвижения к Амстердаму, который она намеревалась захватить прежде, чем двинуться на Гаагу а, если до того времени не будет подписана капитуляция, и на Делфт. И все же оставалась надежда. Принц со своей небольшой верной армией занял сильную оборонительную позицию и, как надеялись, вскоре перейдет в наступление. Во время короткого отсутствия ван Голпена в Делфте, другой регент, симпатии которого лежали на стороне принца, сообщил, что апатия и разногласия постепенно исчезают во многих людях, настроенных раньше против дома Оранских, но по-прежнему оставалось слишком много людей, которые приветствовали французов из страха или из-за заботы о личном благосостоянии. Военные неудачи были связаны с отсутствием оружия и хорошего командования.