П. Паркер - «Великолепный век» Сулеймана и Хюррем-султан

По Стамбулу быстро распространились слухи о смерти султана Селима в деревне под названием Корлу. Горестная весть дошла и до Старого дворца. Вскоре о смерти грозного султана узнали и в Европе, на которую Селим наводил такой ужас.

— Вряд ли совпадение, что он умер в той же деревне, что и его прославленный отец шесть лет назад, — шептал кожевник на Большом базаре.

— Говорят, он умер мучительной смертью, — вторил ему ученик серебряника.

— Его отравили — как и его отца, — сказал еще один.

В кофейнях и тускло освещенных хамамах мужчины и женщины, молодые и старые строили догадки и обменивались предположениями.

— Я точно знаю, что он умер от воспалившегося фурункула, — негромко говорил купец, лежащий голым на прохладной мраморной плите в хамаме. Раздетый юноша-служитель разминал его тело, доводя до расслабленного состояния.

— Начальник отряда по секрету сообщил мне, что янычары тайно вывезли молодого Сулеймана из Манисы и препоясали мечом Османа, чтобы он правил как султан, — горделиво сказал мускулистый янычар, переворачиваясь на спину и делая знак массировавшему его юнцу.

К середине дня полки янычар маршировали по улицам и, останавливаясь на площадях, громко зачитывали вслух официальное воззвание:

«Скончался величайший из правителей, султан Селим Первый Явуз, тень которого падала на всю вселенную. На престол взошел его сын и наследник, султан Сулейман, препоясанный мечом Османов в округе Эйюп. Сейчас султан направляется в Стамбул, где завтра в его честь будет устроено празднество. Торжества начнутся с восходом солнца».

Хафса-султан тихо сидела у фонтана в своем дворе. В руке она держала любовное стихотворение, которое давным-давно написал ей муж, султан Селим.

Ее замыслы осуществились, но она обронила слезу.

Молодые наложницы в Старом дворце взволнованно перешептывались, обсуждая, что теперь их ждет. Многие из них, входившие в гарем Селима, но ни разу в жизни не видевшие султана, надеялись, что теперь их отпустят на свободу, они покинут стены гарема и, может быть, выйдут замуж за какого-нибудь вельможу.

Хюррем заметила, как то одна, то другая девушка украдкой идет наверх, к своему сундуку с приданым, и прикидывает, сколько стоят драгоценные материи и камни, которыми их наделили. Те же наложницы, к которым прикасался султан, торжественно сидели в темных нишах спален. Им никогда не позволят покинуть золотую клетку или познать другого мужчину, поймать восхищенный взгляд мужских глаз. Самым младшим из них исполнилось всего четырнадцать.

Старый дворец не случайно называли Дворцом слез, как сообщила Хатидже своей подруге. Хюррем сидела рядом с ней на мягкой тахте на верхней галерее, они уютно прижались друг к другу и, негромко переговариваясь, наблюдали за другими девушками.

— Завтра, дорогая моя, ты познакомишься с моим братом, султаном Сулейманом. Наша мать, Хафса, получит титул валиде-султан — мать султана, а ты станешь подарком Сулейману от нее.

Хюррем внимательно слушала подругу.

— Какой он? — спросила она.

Хатидже горделиво улыбнулась:

— Дорогая моя, мой брат — настоящий красавец. Ему двадцать пять лет. Он высокий, худощавый, но поддерживает себя в хорошей форме. Он растит усы, но боюсь, пока у него всего лишь тень над верхней губой. — Хатидже довольно хихикнула. — Мы все нежно любим Сулеймана. Он добр и нежен, однако при этом прекрасно умеет управлять. Он доказал это, пока был наместником в Манисе… Не сомневаюсь, он станет величайшим из султанов.

— Откуда Хафса знала, что так случится?

Хатидже отпрянула от Хюррем, разжав объятия. Потом лукаво улыбнулась, снова обняла подругу и прошептала:

— Так бывает, дорогая. Хоть мы и заключены в золотую клетку, мы всецело управляем своим будущим — и, наверное, будущим всей империи. Ну, пора за дело. Завтра ты должна выглядеть безупречно.

Хюррем отвели в хамам, где ею занялись другие наложницы и мавританки. Пока одни массировали ее и умащали благовониями, другие девушки взволнованно ластились к ней и всячески демонстрировали свое почтение. После того как мавританки закончили массаж, Хатидже велела принести хну. На стройных руках и ногах Хюррем нарисовали сложные орнаменты и знаки. Волосы расчесывали до тех пор, пока они не заискрились, а затем вплели в них жемчуга и рубины, которые подчеркивали их огненный цвет.

Гиацинт принес в гарем великолепное белое шелковое платье, расшитое бриллиантами. Хюррем больше не смущалась того, что мавр видит ее обнаженной. Он присутствовал при том, как девушки помогли ей одеться, а затем придирчиво осмотрел Хюррем, проверяя, как сидит наряд. Хатидже распорядилась, чтобы платье ушили по фигуре, чтобы вшили больше бриллиантов вокруг линии груди и на манжетах длинных рукавов. Хюррем поняла: сегодня многие девушки в гареме будут работать всю ночь, чтобы завтра она выглядела как надо.

Лишь к концу вечера Хатидже подобрала все необходимые для Хюррем украшения и осталась довольна. Затем она отвела Хюррем в сторону, и они почти всю ночь проговорили о том, что с ней будет и как она должна вести себя на следующий день.

К вечеру в городе началось ликование. На главных улицах горели керосиновые фонари; мерцание огней из окон усиливалось. Город готовился к большому празднику и пышным пирам, которые начнутся на следующий день с восходом солнца.

Дариуш бесцельно брел по извилистым улочкам, по базарам, где не прекращалась бойкая торговля. Вот уже несколько дней во рту у него не было ни крошки; в животе урчало. Он с тоской смотрел на горы еды, разложенные на лотках. Зайдя в небольшую нишу, он принялся рыться в своем мешке, ища там что-нибудь ценное, что можно было бы обменять на кусок хлеба или мяса, но так ничего и не нашел.

С отвращением он швырнул мешок на землю и свернулся в темной нише, глядя, как прохожие жадно поедают жареное мясо, как дети облизывают пальцы после липких сладостей.

Он облизнул губы и уныло потер живот.

Вдруг на улицу высыпала стайка молодых парней, ровесников Дариуша. Его отпихнули к стене. Кто-то из парней перевернул тележку торговца кебабами. В наступившей суматохе многие успели поживиться.

Лоточник громко ругался и грозил кулаками убежавшим юнцам. Дариуш вскочил и погнался за ними. Он бежал по извилистым улочкам, слабый от усталости и голода. То и дело спотыкался, часто падал, но старался не отставать. Повернув в очередной переулок, он заметил, как колышутся кусты вдали. Решив, что воришки спрятались там, он, замедлив шаг, с опаской побрел вдоль каменной стены, пока не подошел к колючим зарослям. Осторожно раздвинул их и увидел вход в старинный подземный ход. Он был наклонным и спускался вниз. С потолка туннеля, гулко ударяясь о каменный пол, капала вода. На узких выступах вдоль стен горели свечи; он без труда находил дорогу. Впереди Дариуш услышал гулкий смех юнцов, которые радовались добыче.