Барбара Картленд - Спасенные любовью

Гостьи Кэтрин, сидя во дворе, дружно поносили Саенз, явно завидуя ей.

— Она всегда была бесстыжей девкой! Помните, как в семнадцать лет она сбежала с этим ловеласом?

— Подумать только, даже монастырь не смог ее исправить!

— Говорят, что даже после того, как она вышла замуж, ее продолжал навещать прежний любовник. Он специально перебрался в Лиму, чтобы быть поближе, и приходил к ней, когда Торн находился в разъездах.

— Да и ее мать была не лучше!

— И куда только смотрит ее муж! Итак, похоже, Саенз легко, без каких-либо усилий завоевала героя-освободителя, человека, который был кумиром для многих тысяч горожан, и они, будучи обыкновенными обывателями, считали ее недостойной генерала.

Наконец во двор спустилась Кэтрин, которая сразу ухватила суть их разговора.

— Это просто возмутительно! — с ходу вступила она в пересуды о Мануэлле. — Эта женщина просто захватила его своими цепкими руками. Боливар хотел танцевать только со мной — он сам мне об этом говорил, а эта бесстыдница, выставив напоказ свои прелести, не отступала от него ни на шаг. Боливар — воспитанный человек, не мог же он просто отвернуться от женщины, которая ему что-то говорит.

Лючия засомневалась, что все было именно так, как рассказывает ее сестра; она слишком хорошо помнила восхищенные взгляды, которые генерал бросал на Саенз. Тогда было очевидно, что их души сразу потянулись друг к другу.

Тем не менее гостьи, едва выслушав монолог Кэтрин, тут же подхватили следом:

— Да, да! Какова мамаша, такова и дочка! Она совсем потеряла стыд и совесть!

Пока шло дальнейшее обсуждение непристойного поведения Мануэллы, Лючия обратила внимание на Жозефину, которая шла со стороны павильона.

— Как он? — спросила она вполголоса, когда служанка подошла ближе.

— Лучше, сеньорита, намного лучше. Правда, он очень расстроился, так как во время перевязки он увидел, что его раны еще не зажили. Сеньор встает на ноги и пытается ходить.

— Скажи ему, что он не должен много двигаться, а то еще, чего доброго, ему захочется прогуляться по саду.

— Сеньор не станет гулять по саду без одежды.

Лючия улыбнулась:

— Значит, на этот счет мы можем быть спокойны.

— Кроме того, — спокойно продолжала Жозефина, — у сеньора довольно медленно идет выздоровление, и он может говорить и думать все, что угодно, но из бедра время от времени все еще сочится кровь, поэтому ни о каких прогулках не может быть и речи.

Разговор пришлось прекратить, так как Лючия услышала, что отец зовет ее. Время послеобеденной сиесты еще не подошло, и рассчитывать на то, что ей опять удастся увидеться со своим пациентом, пока не приходилось. Что так сильно тянуло Лючию туда, в павильон? Почему ее сердце начинало биться сильнее при мысли о доне Карлосе? Чем можно объяснить это непроходящее стремление видеть этого незнакомого мужчину?

Эти вопросы нередко проносились в ее голове; ответить на них она бы и не смогла.

Наконец выдался подходящий момент, когда двор опустел и никто не увидел бы ее по пути к саду. Педро, как всегда, возился с цветами неподалеку от павильона.

Войдя в павильон, который стал ей таким знакомым в последнее время, Лючия увидела де Оланету. Он открыл глаза, как только услышал ее легкие шаги.

Лючия присела на стул.

— Как вы себя чувствовали сегодня утром?

— Много лучше. Послушайте, Жозефина сказала мне, что своим спасением я обязан только вам.

— Она не совсем права. Скорее это ее заслуга, нежели моя, Жозефина, а не я перевязывала ваши раны; Жозефина, а не я лечила вас волшебным мулли. Мы не смогли бы предоставить вам другое лечение, даже если бы очень захотели.

— Вы могли бы одним махом освободиться от этих хлопот, сдав меня властям.

— Я уже говорила, быть может, вы не помните, и могу повторить — я ненавижу войну и все, что с ней связано.

— Так говорят почти все женщины, но поступают иначе.

Дон Карлос говорил тихо и медленно, с трудом подбирая слова, словно в его голове еще не рассеялся туман.

— Вам пока нельзя так долго разговаривать, — мягко прервала его Лючия. — Лежите спокойно и ни о чем не беспокойтесь. Когда вы полностью оправитесь, то сможете выбраться в город. Думаю, что там еще остались ваши друзья.

— Вы очень любезны, благодарю вас. Но боюсь, вы не понимаете до конца, что делаете и какие могут быть последствия.

— Не волнуйтесь, никто ничего не будет знать.

Дон Карлос внимательно посмотрел на Лючию и спросил:

— Вы знаете, с кем имеете дело?

Лючия кивнула в ответ.

— Как вы узнали? Нашли мои бумаги в кителе?

— Педро сжег вашу форму, не поинтересовавшись никакими бумагами. — Лючия бросила быстрый взгляд на дона Карлоса. — В доме висит ваш портрет.

— Портрет?

— Он висит в кабинете бывшего вице-губернатора Эймарича.

— Ну конечно! — Дон Карлос улыбнулся. — Вспомнил. Я не был в восторге от этой глупой затеи, но отказаться было невозможно.

— Отчего же? Мне очень понравился ваш портрет.

— Я не видел его законченным… А как вы, англичанка, оказались в Кито? — внезапно сменил тему дон Карлос.

Лючия на секунду смешалась и нехотя ответила:

— Мой отец прибыл сюда на судне с грузом оружия. Он хотел продать его испанцам.

— Ну и что же дальше?

— Корабль так и стоит в Гуаякиле.

— Понимаю. Испанцы непременно заплатили бы вашему отцу. А теперь?

— А теперь он согласен продать его кому угодно, лишь бы у покупателя было достаточно золота.

Дон Карлос поджал губы:

— Наверное, в последней битве республиканцы захватили неплохой арсенал.

— Да, так говорят.

— Сколько именно?

Лючия подумала, что, если назовет те цифры, которые она слышала из разговоров на улице, дон Карлос сильно расстроится. Да и зачем ему знать горькую правду?

— Я хочу знать, — настойчиво повторил он.

— Хорошо. Испанцы были разбиты наголову, генерал Энмарич сдался. — Она посмотрела на дона Карлоса и, поскольку тот явно ждал продолжения, вздохнула и стала говорить дальше: — Около двух тысяч пленных, сорок единиц артиллерии, около семнадцати сотен мушкетов в полном комплекте с боеприпасами.

— А убитых? Много убитых?

— Не знаю. Госпитали переполнены. Но… но там лежат раненые республиканцы.

Лючия взглянула в глаза дона Карлоса в ожидании следующего вопроса, но он совершенно неожиданно попросил:

— Расскажите мне о себе.

— Это будет очень краткая история, — усмехнулась Лючия. — Мать умерла. Отец забрал мою старшую сестру с собой в Южную Америку, надеясь, что после завершения своих дел сможет развлечь ее в Лиме. Он знаком с перуанским вице-королем.

— Но ведь Лима в руках патриотов.

— Да, но, покидая Англию, мы этого еще не знали…

— …И теперь застряли в Кито, не зная, куда девать груз, — закончил за нее дон Карлос.