Анн Голон - Анжелика. Королевские празднества

Так продолжал увещевать царственного воспитанника кардинал Мазарини, направляясь на юг страны после того, как сопроводил трех своих незамужних племянниц — Марию, Гортензию, Марианну — и их гувернантку мадам де Венель в Ла-Рошель.

Началось эпистолярное сражение: противники выстреливали друг в друга письмами, яростно скрипели гусиные перья, едва не прорывая бумагу в стремлении отстоять свою точку зрения и выплеснуть гнев; слышался топот копыт курьерских лошадей, везущих письма. Именно в это время Мазарини приветствовал посланника испанского короля, собираясь ехать в ту область королевства, которую с недавних пор вошло в привычку называть просто «границей» [26] Речь идет об одной из дипломатических побед Мазарини, позволившей присоединить к Франции спорные территории на Юге. Это так называемый Пиренейский мир 1659 г., завершивший войну между Францией и Испанией. Французская территория значительно расширилась, хотя французы вернули Испании захваченные ими в ходе военных действий районы Каталонии, Франш-Конте и крепости в Нидерландах. К Франции отошли часть Фландрии с несколькими крепостями, основная территория графства Артуа, графство Руссильон. Новая франко-испанская граница проходила по Пиренеям. Пиренейский мир предусматривал брак французского короля Людовика XIV с испанской инфантой Марией-Терезией, получавшей в приданое 500 тыс. золотых экю, которая, при условии своевременной выплаты Испанией этих денег, отрекалась (за себя и своих потомков) от наследования испанской короны. Неуплата денег истощенной войной Испанией явилась впоследствии предлогом для претензий Франции на владения испанских Габсбургов и испанский престол. Пиренейский мир знаменовал переход гегемонии в Западной Европе от Испании к Франции. . Как правило, договоры подписывали на севере, у поля битвы, на котором сошлись вражеские силы. Но на этот раз король Испании и его непримиримый противник должны были встретиться лично, для чего требовалось подыскать подходящее место, чтобы обе стороны могли выдвинуть свои условия и начать диалог. Таким местом стала излучина Бискайского залива, омывающего берега Страны Басков (часть земель которой принадлежала Франции, а часть — Испании) и куда впадала небольшая река Бидассоа, естественным образом обозначавшая границу обоих государств.

На острове, расположенном недалеко от местечка Сен-Жан-де-Люз, называемом еще Фазаний остров, раскинули шатер, в котором, как предполагалось, произойдет встреча парламентеров. Король Испании первым заговорил о встрече, и это был благоприятный знак. Встретиться, обсудить условия установления мира в Европе, который жизненно необходим Франции, — эта неотвязная мысль преследовала кардинала, но он не обольщался. Самые выгодные и щедрые предложения не будут стоить и ломаного гроша без брака французского монарха с испанской инфантой. Только этот престижный союз, в котором каждый из молодых супругов представит интересы своей страны, положит конец бесчисленной череде военных конфликтов, затяжной характер которых уже начинал напоминать Столетнюю войну. Неужели все рухнет из-за того, что король Франции забыл о своем долге?

Какими же будут последствия монаршего безрассудства, этого фарса, разыгрываемого на глазах у всех королевских семей Европы?..

Страницы и страницы писем! Перо в гневе рвет бумагу, гонцы изъездили всю страну, пуская коней в галоп. Весь год курьеры сновали из Лангедока в Прованс, затем в Париж, в Ла-Рошель, из Бруажа в Вандею после в Бордо и опять в Лангедок и Прованс, везя исходящие криками отчаяния листы.

Крики о любви, крики упрека, заверения в любви, мучительные прощания, укоры и призывы к королевскому чувству долга и ответственности за свой народ.

Мазарини старался принизить достоинства племянницы: «Ваше Величество, ее натура непостоянна, привлекая ваше внимание, она лишь желает отомстить мне…»

Подобные обвинения только сильнее раздражали Людовика XIV, и он с еще большим пылом бросался на защиту той, которую любил и которая так его восхищала.

Мария, Мария! Словно луч света она озарила его беспокойную жизнь. Между тем тревога кардинала росла: Мария и Людовик и в разлуке не прекращали переписку, и вряд ли стоило надеяться, что отголоски нелепой страсти не достигнут туманных берегов Бидассоа, где Мазарини сражался с неуступчивым Луисом де Аро.

Поползли слухи о том, что королю Испании нанесено непростительное оскорбление: его дочери, инфанте Марии-Терезии, французский монарх предпочел какую-то неизвестную итальянку.

Затем на пути мирного договора неожиданно возникло новое препятствие, а именно требование испанцев помиловать и оказать радушный прием принцу Конде. Филипп IV хотел, чтобы этого мятежника, восемь лет воевавшего против французского королевства, а кроме него еще нескольких изменников, великодушно простили и вернули все их имущество. Король Испании посчитал делом чести, чтобы его союзникам не пришлось влачить жалкое существование за то, что они преданно служили ему.

Если бы Мазарини мог испытывать чувство, близкое к отвращению, то именно его он ощутил бы к этому принцу крови, в котором напрасно искал опору и который сбежал в самый трудный момент.

Кроме того, он подозревал Конде (нет! — он его обвинял, так как не сомневался в истинности донесений своих шпионов), что тот собирался отравить не только его, Мазарини, но и двух детей, которых он был призван защищать — короля и его брата Филиппа. Ведь они стояли на пути у безумного и безотчетного стремления принца — главы алчного рода, семья которого всегда была жадной до новых благ, земель и богатств, — укрепить свою власть и влияние.

Кардинал дорого заплатил за то, чтобы остановить их — принца Конде, его зятя де Лонгвиля и его брата Конти. Мазарини пришлось бежать в Брюль, затем в Кёльн.

Но сейчас те драматические события остались в далеком прошлом.

Сегодня именно он держал в руках бразды правления.

Мазарини решил пойти на уступки и простить Конде, чтобы угодить королю Испании.

Зиму королевский двор провел в полном света Провансе, где солнце помогает пережить все.

Мирный договор, который позднее назовут Пиренейским, наконец был подписан — сначала двумя измученными министрами в Сен-Жан-де-Люзе, затем в Тулузе, в ноябре 1659 года.

Ноябрь — месяц, который трудно переносить, где бы ты в это время ни находился.

Король Испании сообщил, что его возраст и здоровье не позволяют пуститься в столь утомительное путешествие в ноябре. Нет ветра, который хлестал бы путника более яростно, чем ледяной ветер плато Кастилии. Нет занятия более неприятного и тягостного, чем путешествие в Страну Басков на севере Испании, ведь население там настроено так враждебно, что королевский визит следует готовить крайне осторожно и тщательно.