Анн Голон - Анжелика. Королевские празднества

Она решила построить перед Лувром дворец, который бы предназначался только для нее и который выходил бы за городскую черту. Его воздвигли на месте старых черепичных мастерских, откуда он и получил свое имя [210] Название «Тюильри» происходит от слова tuile — черепица. . Там Екатерина смогла бы оплакивать супруга и предаваться воспоминаниям.

Вот только удалось ли ей спокойно пожить в этом дворце?

Ее, страстную католичку, которая долгое время управляла страной как регентша при сыне Карле IX, в ту эпоху, когда королевство раздирала вражда католиков и кальвинистов, обвиняли в массовом убийстве гугенотов, известном как Варфоломеевская ночь.

Но дворец не хранил никаких видимых следов мрачных событий — ни давно прошедших, ни недавних.

Хотя и соединенный с Лувром, Тюильри ничуть не походил на него — изящный дворец, наполненный светом, проникавшим в него сквозь колонны — типично женская черта в архитектуре, как подчеркивал его создатель Филибер Делорм [211] Филибер Делорм (1510/1515—1570) — французский архитектор. , стремившийся к тому, чтобы его творение учитывало все желания королевы. Камни, окна, статуи, балконы заливало солнце, беспрепятственно проникавшее во дворец и не оставлявшее места тени.

Итак, здесь кончался Париж.

На запад уходили, как их славословили хронисты, «великолепные сады, чудесные парки, тихие дороги», леса и холмы, маленькие деревеньки и благочестивые монастыри — и так до самого горизонта.

В Тюильри им велели подождать. Великая Мадемуазель отправилась в Люксембургский дворец, чтобы подготовить свой переезд туда, так как Месье, брат короля, решил оспорить ее право на Тюильри, хотя она жила там уже долгие годы. Он вместе со всей свитой обосновался в одном из крыльев дворца. Мадемуазель назвала его «мелочным» и долго возмущалась. В конечном счете она уступила — впрочем, как всегда.

Она действительно была слишком добра.

Мессир де Префонтен, камергер, который и рассказал все это Анжелике, поднял глаза к небу и попросил молодую женщину пройти в маленький салон, окна которого выходили в сад. Там он возобновил жалобы. Ах! И это еще не все! Мадемуазель хотела сама проверить, в каком состоянии находится имущество, оставленное ее покойным отцом. Она вернулась три дня тому назад и, окружив себя толпой юристов, с головой ушла в изучение старых бумаг, словно она сама собирается сделаться адвокатом.

Мало того — посланник португальского короля прибыл с миссией устроить брак своего монарха с богатой наследницей.

— Но это же чудесно, — сказала Анжелика, — Мадемуазель прелестна, и я уверена, что она уже получала множество лестных предложений от правящих монархов.

— О да, — согласился мессир де Префонтен, — в том числе полгода назад ей предлагали выйти замуж за принца, который еще лежит в колыбели. Но с Мадемуазель непросто. Не знаю, решится ли она когда-нибудь на брак. Ей так хорошо в Париже, что, боюсь, она не найдет в себе мужества перебраться в маленький скучный двор где-нибудь в Италии или в Германии. Что до Его Величества Альфонса VI Португальского [212] Альфонс (Афонсу) VI (1643–1683), король Португалии с 1656 г., из династии Браганза. При нем Португалия утвердила свою независимость. Однако сам он был слабым человеком. За него сначала правила мать, потом брат. Под давлением жены и брата этот король был вынужден отречься от престола в 1668 г. , она просила меня внимательно выслушать его послание. Так что сейчас я должен идти. Прошу мадам простить меня.

Анжелика повстречала нескольких знакомых по Сен-Жан-де-Люзу и перекинулсь с ними парой слов. Они не только узнавали ее, но и обращались к ней так, словно и не расставались. На самом деле, ведь на обратном пути она смешалась с королевским кортежем. Видели, как она садится в карету Мадемуазель де Монпансье и королевы-матери. У нее появилось успокаивающее и одновременно абсурдное ощущение, что отныне она — часть королевского двора . Ее словно провели через невидимую завесу, отделяющую их мир от ее мира, словно возвели на Олимп, на который обычный мир привык взирать с почтением и страхом. Как и в Сен-Жан-де-Люзе, она чувствовала его притягательность, но, занятая тревожными мыслями о Жоффрее и его участи, она также ощущала эгоизм, царящий при дворе и создававший препятствия для возникновения дружеских связей.

Анжелика упрекнула себя за чувство недоверия, возникшее у нее почти интуитивно и как раз именно в тот момент, когда она собиралась воззвать к милосердию и доброй воле этих баловней судьбы. Нужно было заинтересовать их, уговорить, взволновать, чтобы получить помощь, в которой она так нуждалась. Оставшись одна, Анжелика убедила себя набраться спокойствия и терпения. Она подсела к окну и принялась разглядывать чудесный парк. В облаках цветущих фруктовых садов виднелись мозаичные амфитеатры беседок, дальше — стройные ряды зеленых деревьев и между ними — кроличьи садки.

На берегу Сены, в здании, где при Людовике XIII был устроен птичник, теперь держали охотничьих ястребов. Справа располагались королевские конюшни и манеж, откуда в этот ранний час доносились крики пажей и объездчиков и стук копыт.

Анжелика вдыхала воздух полей и глядела, как вертятся маленькие ветряные мельницы на далеких холмах Шайо, Пасси и Руль [213] Сегодня эти холмы находятся на территории Парижа. .

Наконец, около полудня, все вокруг засуетились и появилась герцогиня де Монпансье, взмокшая и тяжело дышавшая.

— Моя маленькая подруга, — сказала она Анжелике, — вы, как всегда, вовремя. Когда вокруг столько глупых лиц, как приятно видеть ваше очаровательное личико с умными, чистыми глазами. Это… освежает меня. Точно: освежает… Давайте же, скажите «да» или «нет», как насчет лимонада и других прохладительных напитков?

Упав в кресло, она пыталась отдышаться.

— Что я вам скажу! Я думала, что задушу утром Маленького Месье, мне бы это не составило никакого труда. Он гонит меня из дворца, где я жила с детства. Я скажу больше. Я правила в этом дворце. Послушайте… Ведь именно здесь я отдала приказ слугам и скрипачам сражаться с людьми монсеньора Мазарини, прямо перед городскими воротами — я и никто иной. Тот думал бежать из Парижа, подальше от народного гнева — и не смог выйти из города. Его едва не убили тогда и не сбросили тело в реку…

— Кажется, его высокопреосвященство не держит на вас зла.

— О, он бесконечно любезен. Но что вы хотите? С Фрондой покончено. Однако то было великое время. Когда я скакала через Париж, народ приветствовал меня, по моему приказу люди снимали оцепления и разбирали баррикады. Теперь мне скучно. Как мне говорят, я должна выйти замуж. Что вы думаете об этом Альфонсе Португальском?