Маргарет Барнс - Торжество на час

Екатерина же была выслана в мрачный отдаленный угол страны, называвшийся Мор Парк. Даже ее рождественский подарок королю был отослан обратно. Ей также было приказано вернуть все королевские драгоценности. Поначалу Екатерина отказывалась подчиниться.

Екатерина и Анна были, похоже, единственными в стране, кто имели достаточно мужества отказывать Генриху во всем, чего бы он у них ни попросил. Но в конце концов король заставил жену покориться, и в рождественскую ночь тяжелое рубиновое ожерелье королевы украшало стройную шею Анны.

По тому, что Генрих передал ей королевские драгоценности, и по его намерению порвать с папой, Анна совершенно уверилась в том, что он намерен жениться на ней. Впервые за долгое время она чувствовала под собой твердую почву и поэтому могла позволить себе быть доброй и великодушной.

Вокруг замка простирались заснеженные равнины, Темза наполовину замерзла, и каждое утро на стеклах окон появлялись причудливые узоры.

А в замке было тепло и уютно. Во всех каминах пылал огонь, и веселые слуги украшали комнаты ветками падуба. Мастер Корнелис писал портрет Анны, который обещал быть очень удачным. И все дни в замке звучала музыка.

В собрании короля было семьдесят шесть музыкальных инструментов, а поскольку Генрих не выезжал на охоту и не упражнялся в стрельбе, они с Анной имели достаточно времени, чтобы опробовать каждый из них. Вечерами в замке царили музыка и веселье, а утром в церкви зажигались свечи, и проникновенный голос Кранмера звучал под древними сводами, открывая им всем истинное значение старых молитв.

Но больше всего Анну радовало то, что Джокунда проводила это Рождество с ними.

Анна старалась не вспоминать о Екатерине, жившей где-то в полуразрушенном доме в такую на редкость суровую зиму. В минуты раскаяния Анна откладывала в сторону вышивку со сложным оригинальным сюжетом, которую она хотела подарить Генри, и начинала вместе с Джокундой и другими женщинами старательно вязать теплые вещи для бедных.

«Как хорошо, когда тебя все любят, как любят Екатерину, — думала Анна. — Как хорошо быть доброй и не кривить душой. Но с другой стороны, Екатерина родилась принцессой, и ей не пришлось бороться за свое место в жизни, расталкивая других».

Случай проявить человечность и доброту неожиданно представился в день перед двенадцатой ночью. Прибыл доктор Баттс с вестью о том, что Томас Уолси серьезно болен.

Генрих непритворно огорчился.

— Болен? Что с ним? — спросил он, отодвигая в сторону доску для трик-трак и забыв о своих выигрышах.

— Ваше Величество, он болен не только телом. Он страдает и душевно, — ответил добрый Баттс. — Страдания его так велики, что, боюсь, он не протянет долго, если только вы, Ваше Величество, не соблаговолите послать ему утешительную весточку.

— Господь не допустит его смерти, — взволнованно воскликнул Генрих. — Передай ему, мой дорогой Баттс, что я не держу на него зла и пусть он пребывает в мире и покое. — Король снял с пальца перстень со своим собственным изображением. — Вот, передай ему. Он узнает его, потому что сам когда-то подарил мне его. Отдохни и отправляйся поскорее в обратный путь. И прошу тебя, сделай для него все возможное, как если бы ты старался для меня самого.

У Анны слова Генриха не вызвали удивления. Он так же, как и она, стал спокойнее и добрее за время их уединения, вдали от бесконечных государственных дел. В эти дни она не раз думала, что у них с Генрихом могла бы быть хорошая семейная жизнь.

Он подошел к ней, не прося и не приказывая, но взывая к ее доброте.

— Любовь моя, ради меня, пошли бедному Уолси что-нибудь в знак того, что ты не держишь на него зла, — тихо сказал он. — Я буду очень благодарен тебе за это.

Анна была рада сделать ему приятное, тем более, что, чувствуя под собой твердую почву, она, действительно, больше не хотела увеличивать страдания человека, который уже не мог причинить ей зла. Анна отцепила висевшую у нее на поясе драгоценную безделушку и вручила ее своему любимому доктору.

— Прошу тебя, ухаживай за милордом так же хорошо, как ухаживал за мной, когда я болела чумой.

И доктор Баттс так старательно лечил милорда кардинала, что тот встал на ноги уже через несколько дней.

Но в отличие от своей племянницы, Томас Норфолк не растратил жгучей ненависти к Уолси. Ни он, ни его сторонники не собирались отступать. Их план состоял в том, чтобы не дать двум старым друзьям соединиться вновь.

— Если ты хочешь и дальше оставаться в милости у короля, — наставлял Норфолк Томаса Кромвеля, — постарайся внушить своему хозяину, что для его здоровья будет очень полезно пожить немного в Йорке. Но учти, если он не поторопится с отъездом, я мертвой хваткой вцеплюсь в его жирную шею.

— Милорд кардинал умер! — объявил Кавендиш, едва переступив порог апартаментов Анны.

Его дорожная одежда была забрызгана грязью, и голос дрожал от волнения. Все присутствовавшие молча посмотрели на него. Джордж остановился, не досказав смешной истории. Маргарэт Уайетт резко опустилась в кресло. Норрис замер с бутылкой вина в одной руке и до половины наполненным бокалом — в другой. Анна безмолвно стояла посреди комнаты, великолепная, в розовом атласном платье. Сегодня она ждала в гости Гарри Перси.

Все четверо уже знали о смерти кардинала, но столь значительной была личность Уолси, что взволнованные слова Кавендиша выбили их из обычной колеи. Они как будто забыли на несколько мгновений о своих собственных печалях и радостях перед лицом смерти этого человека.

— Успокойся, Кавендиш, — сказал Джордж, садясь на покрытый ковром подоконник. — Мы с сестрой вчера вечером играли в карты у короля, когда прибыл гонец от Кромвеля с этой вестью.

— На тебе лица нет от горя. Не стой, пожалуйста, на пороге и не смотри на меня с таким укором, — насмешливо бросила Анна. — Мне не привыкать. Вчера король вскочил и со всего размаха бросил карты об стол. «Это из-за тебя! — зарычал он. — Лучше бы я потерял десять тысяч золотых, чем такого человека, как Уолси!»

— Да, и удалился в спальню, чтобы пролить там горькую слезу, — в тон ей добавил Норрис, долив наконец неполный бокал и протягивая его любимцу покойного кардинала.

— Как будто я Бог и могу решать, пора ему отправляться на тот свет или еще рановато! — фыркнула Анна.

Но ее уже не занимала смерть врага. Она озабоченно заправила выбившуюся прядь волос под маленькую, расшитую драгоценными камнями шапочку.

Все трое мужчин посмотрели на Анну с едва скрываемым удивлением. Еще неделю назад такое резкое замечание короля привело бы ее в отчаяние. Но что значили для нее переживания одного не слишком молодого человека по поводу смерти его и вовсе пожилого друга сейчас, когда она, может быть, через несколько минут вновь встретится со своим любимым. Прошло семь долгих лет с их последнего свидания!