Бронвин Скотт - Как удачно согрешить

Он поднял глаза на Браунинга. В голове созрел план, который поможет и сохранить память Эллиота, и спасти детей.

— А что, если я женюсь?

Ему придется сделать это очень быстро, причем выбрать достойную кандидатку, так как его жена должна обладать безупречной репутацией. С появлением законной супруги Вейлы уже не смогут заявить, что в его доме не хватает женской руки. Да, этот план может сработать.

— Какие еще новости? — осведомился Риордан. По вопросу Вейлов сегодня ничего больше было сделать нельзя, но, возможно, адвокат порадует его какими-нибудь другими утешительными новостями?

Браунинг тут же разочаровал его, отрицательно покачав головой:

— Расследование смерти вашего брата зашло в тупик. Мы опросили слуг в его доме в Сассексе. Они не заметили ничего необычного в дни, предшествующие печальному инциденту.

Риордан нахмурился. Не очень-то Браунинг многословен!

— А почту его проверяли? Не получал ли он каких-либо писем или сведений, которые могли бы его расстроить?

Очень сложно поверить в то, что нечто столь тревожное могло прийти по почте. Эллиот был по натуре невозмутимым, его не так-то просто было вывести из равновесия.

— Никому ничего об этом не известно. Мы провели тщательный осмотр его личных покоев, а также и всех прочих комнат в доме.

— Что насчет отношений?

Риордан едва заставил себя произнести этот вопрос вслух, считая его порочащим память брата. Однако на данный момент все возможные версии уже отработаны, но ничего полезного узнать не удалось. Финансовое состояние брата, как и долги, в полном порядке. И все же что-то не так. Не мог же Эллиот совершить самоубийство без причины.

— Едва ли я понимаю, что вы имеете в виду.

Браунинг озадаченно нахмурил брови. Риордан надеялся, что адвокат хоть раз призовет на помощь собственное воображение, избавив его от необходимости облекать этот вопрос в более понятную словесную форму. Но нет, очевидно, придется выразиться прямо.

— Не предпочитал ли мой брат отношения с мужчинами? Не было ли у него любовника? — сквозь зубы процедил Риордан.

Он знал, что существуют мужчины, которые убивали себя либо чтобы не допустить разоблачения, либо вследствие такового. В любом случае это слишком большой стыд. В прошлом году, к примеру, пятый сын герцога Амхерста был уличен в мужеложстве, а спустя три дня его труп обнаружили в Темзе. Эллиоту как-никак было тридцать три года, и, насколько Риордану известно, он никогда не влюблялся и всерьез не ухаживал за леди, хотя и знал о своем долге обзавестись потомством для передачи титула. Они с братом были очень близки, и он бы знал о подобном. Не так ли?

Лицо Браунинга приобрело малиновый оттенок, из чего Риордан заключил, что сегодня ему более обычного удалось привести беднягу адвоката в замешательство.

— На это ничто не указывает, — с присвистом отозвался Браунинг, явно оскорбленный тем, что столь деликатная тема вообще затронута.

— Но должно же быть какое-то объяснение. Продолжайте искать и задавать вопросы, — напутствовал Риордан. — Кому-то где-то наверняка что-то известно, и мы обязаны найти этих людей.

С этими словами он отпустил адвоката. Браунинг и без того принес ему сегодня множество плохих новостей, ухитрившись испортить замечательный день. Как только он уйдет, Риордан снова сможет окунуться в привычный образ жизни: распутство и пьянство. Отличный способ обрести забвение.

С этой целью он прежде всего решил напиться. Налив себе изрядную порцию бренди, расположился в своем любимом кресле у пылающего камина. Возможно, женщины позднее. Прошлой ночью на балу у Разер фордов леди Хэтфилд выказала интерес к нему, правда, сейчас Риордан подумал вовсе не о ней, а о женщине с волосами цвета корицы и зелеными глазами, одновременно отважной и осторожной, порывистой и сдержанной, жаждущей почувствовать вкус жизни и страсти. Если осмелится. Если он осмелится. Он понимал, что в настоящее время эта женщина единственная создавала в его доме атмосферу благопристойности. Разум подсказывал, что нельзя отпугивать ее до тех пор, пока не удастся воплотить в жизнь свой план.

Очень плохо. Сегодня, когда они запускали змея, ему очень понравилось держать ее в объятиях. Не остались незамеченными ни мягкий изгиб бедер, ни тонкая талия, ни соблазнительно округлые груди, скрытые за корсажем муслинового платья, словно специально созданные для того, чтобы заполнять мужские ладони. Такую женщину он с радостью бы раздел и познал бы тайны ее тела.

Риордан поднялся, намереваясь снова наполнить свой стакан, и, чтобы избавить себя от дальнейших походов туда и обратно, поставил графин с бренди на маленький столик рядом с креслом. Сегодня он планировал основательно напиться, чтобы прогнать сомнения, которые преследовали его со времени смерти Эллиота. Черт побери, кого он хочет обмануть? Сомнения и призраки начали одолевать его задолго до кончины брата. Он хотел заглушить и их тоже, чтобы доказать, что Вейлы глубоко заблуждаются на его счет.

Да, он женится. Никто не ожидает от него совершения такого благородного шага и принесения себя в жертву ради блага других. Но люди не понимают его любви к Эллиоту. Он сделал бы для него абсолютно все, чтобы только компенсировать разочарование, которое он причинил брату. Риордан удобнее устроился в кресле и сделал еще один большой глоток. При свете дня было гораздо легче держать воспоминания в узде. Он мог занять себя чем-то вроде прогулки с детьми, как сегодня. Но по ночам, когда был лишен возможности развлекаться, события прошлого высвобождались от своих оков, и он позволял им приблизиться к нему, разрешал сомнениям завладеть собой. Еще один повод заглушить их с помощью бренди…

Ему никогда не забыть ужаса и ощущения падения, охвативших в тот день на художественной выставке, когда он быстро пробежал глазами доставленное ему послание. Четыре краткие строчки, выведенные рукой Браунинга, за что Риордан никогда его внутренне не простит, сообщали, что он стал графом и опекуном двоих детей. И все это благодаря тому, что в записке вежливо именовалось «выстрелом в голову, причиненным Эллиотом самому себе». Так ему в завуалированной форме сообщили о самоубийстве брата, будто бы придание этому акту сходства с несчастным случаем на охоте могло что-то изменить. Если отбросить социальные условности, результат оставался тем же самым: Эллиот Рэндольф Фитцсиммонс Баррет, граф Чатем скончался в возрасте тридцати трех лет, и теперь Риордан Кристофер Баррет, обладающий гораздо более коротким именем и меньшим количеством одобряемых обществом достижений, второй сын, не являющийся наследником ничего значительного, но который, как это ни прискорбно, до сих пор пребывает в добром здравии, становится заместителем своего брата. Так сказать, худшей версией. В ящик должен был сыграть он сам, а не Эллиот. Возможно, это самая величайшая загадка из всех.