Бронвин Скотт - Как удачно согрешить

Она тихо открыла дверь. Возможно, он спит. Нет, удача отвернулась от нее. Риордан бодрствовал, сидя в постели и опираясь на подушки. Цвет лица казался вполне здоровым. В конце концов, его ранение несерьезное, поэтому не следовало обращаться с ним, как с инвалидом. Он находился в своей комнате, потому что сам того хотел. Мог бы с тем же успехом играть с Уильямом и Сесилией в детской.

— О, ты не спишь. — Мора притворилась удивленной.

— Не сплю и скучаю. Иди сюда, развлеки меня какими-нибудь новостями. — Он похлопал по кровати, приглашая присесть рядом с собой. Ну как ему удавалось, даже будучи раненым, оставаться таким соблазнительным? — Как ты, Мора? Никаких побочных последствий?

Они не разговаривали с тех пор, как выбрались из «Гриллона», где он поставил на кон ее судьбу.

— Со мной все в порядке. — Мора осталась стоять.

— Что-то не похоже. Ну же, сядь рядом со мной, — настаивал он, здоровой рукой привлекая ее ближе к себе. — Я не сломаюсь.

«Зато я могу», — подумала Мора.

— Я лишь хотела сообщить тебе, что уеду, как только миссис Пендергаст найдет новую гувернантку.

Риордан ничего не ответил, пронзив ее взглядом и угадывая, что последует дальше. Мора не сдавалась, хотя его молчание выводило ее из равновесия.

— Тем самым я хочу сказать, что ты свободен. Тебе не нужно жениться на мне. Ты же видел отчет Браунинга?

— Да, видел.

В нем заключалось гораздо больше, чем просто финансовые записи. Напуганный перспективой предстать перед судом, Вейл признался, что четыре года шантажировал Эллиота Баррета. Его слова подтверждались и записями в бухгалтерских книгах, которые обнаружил Браунинг. В отчете не значилось лишь предмета шантажа. Девитт проявил благоразумие и не стал настаивать на том, чтобы причина — семилетняя любовная связь с морским офицером — получила огласку. Мора понимала, что Риордану еще только предстоит смириться с тайной брата, не потому, что не одобрял этого, а потому, что Эллиот не открылся ему.

— Дети останутся с тобой. Теперь ты можешь устраивать свою жизнь по собственному усмотрению, — продолжала Мора.

Она считала, что ему давно следовало встать с постели. Теперь он мог посещать всевозможные увеселительные мероприятия сколько душе угодно, так же как и водить детей в клуб «Уайт».

— Ты говоришь мне это для того лишь, чтобы подчеркнуть, что и сама стала свободной? — спросил он. — У тебя больше нет причин выходить за меня замуж? И работать на меня тебе больше не нужно. Меррик и Аликс предложили взять тебя с собой в Хивер.

Действительно, Мора обрела свободу, но ее положение все еще оставалось шатким. Домой она вернуться не могла, поскольку дядя заодно с Уилдерхемом. У нее больше нет семьи.

— Мы хотели вступить в брак только ради блага детей, и нам обоим это известно. Не нужно притворяться, что это не так.

На его лице появилось угрожающее выражение.

— Я хочу жениться на тебе, потому что люблю тебя. Сколько еще раз я должен это доказывать?

Мора отступила, ошеломленная признанием.

— Ты меня любишь?

— Стал бы я подставляться под пулю ради кого-то еще. — По его губам скользнула тень улыбки. Гнев постепенно стихал. — Эш спрашивал меня о том, люблю ли я тебя, выбрал бы я тебя, не будучи связан долгом перед детьми. И я отвечаю «да». Теперь остается узнать твое мнение. Мора. А ты бы меня выбрала?

Мора стояла в алькове церкви Святого Мартина в Полях, разглаживая складки бледно-зеленого подвенечного платья. Вот-вот она станет женой Риордана Баррета, графа Чатема. Она выходит замуж за человека, которого любит и который любит ее. Это был долгий путь, ее мечты о семье и собственном доме воплотились в жизнь, даже невзирая на то, что она отказалась от них ради свободы.

Ей пришлось пожертвовать семьей, ибо дорога в дом дяди, где она познала страх, неуверенность и даже предательство, отныне для нее закрыта. Но она обрела собственную семью с Риорданом, Сесилией и Уильямом. Сейчас все трое ждали ее у алтаря.

Дядя Гэмиш стоял рядом с ней, готовый вести к новой жизни. Гостей в церкви было не много, но Мора не обращала на это внимания. В обществе еще не утихли слухи по поводу скандальной женитьбы Риордана на гувернантке, хотя они и выждали положенное время, прежде чем объявить о свадьбе. Сейчас она видела только красивого мужчину, ожидающего в конце прохода между рядами, и стоящих подле него детей. Теперь Уильям и Сесилия стали называть его папой Ри, и Море очень это нравилось. Ее же они по-прежнему звали Шестая, и это нравилось тоже. Они очень счастливо заживут вместе, и их будущее ничем не будет омрачено.

Дядя Гэмиш вложил ее руку в руку Риордана, ее будущего мужа, улыбнувшегося весьма соблазнительной улыбкой, невзирая на то что они находились в церкви. Эта одна из черт, которая ей очень в нем нравилась. Как, впрочем, и сотня других. Священник начал читать молитву, и Мора, воспользовавшись возможностью, прошептала на ухо Риордану радостную новость, которую приберегала для этого момента:

— Примерно через семь месяцев ты станешь отцом.

Не каждый день ей удавалось его шокировать, но на сей раз она преуспела в этом. Он вздернул бровь, через мгновение восстановив привычную уверенность в себе.

— Вот это я называю удачно согрешили.

Май 1836 г

Художественная выставка Королевской академии

— Мне кажется, я такая неуклюжая.

Мора положила руку на свой живот, который в самом деле был огромным, но очень нравился Риордану.

Был будний день, ближе к вечеру, представители высшего света не приехали, поэтому Риордан заполучил Сомерсет-Хаус в свое полное распоряжение и смог беспрепятственно водить по выставке свою беременную жену, избежав общественного неодобрения по поводу того, что на таких поздних сроках появляться в обществе просто неприлично.

— Оно того стоит, — пообещал Риордан. — Закрой глаза и не подглядывай, пока я тебе не разрешу. — Одну руку он положил ей на спину, другой взял ее за руку и прошептал: — Для меня ты прекрасна, и это единственное, что имеет значение.

— Ой! — Мора снова прижала руку к животу. — Ребенок снова меня толкнул.

— Мне казалось, доктор сказал, что незадолго до рождения дети перестают брыкаться.

Риордан повел Мору направо, к дальней стене.

— Ну, этот точно нет. — Мора рассмеялась. — Однако сегодня он пнул меня по-другому. Возможно, это знак.

— Что ж, мы на месте. Можешь открыть глаза.

Он остановил ее у большого полотна, на котором была изображена лежащая на диване женщина с золотисто-рыжеватыми волосами.

Мора в немом изумлении воззрилась на картину. Этот момент доставил Риордану большое наслаждение.

— Это я, — обретя наконец дар речи, вымолвила она. Риордан заметил, что ее глаза наполнились слезами. За последние месяцы это случалось довольно часто. — Ты нарисовал меня. Поразительно. Как тебе это удалось? Я же не позировала.