Глиннис Кемпбелл - Мой спаситель

Прежде чем Маргарет успела ответить, Лине наткнулась на покачивавшегося цыгана. Он вцепился в ее плечи, ища поддержки, и едва не свалил ее на землю.

— Он не прошел мимо меня, — продолжала трещать Маргарет. — Я поджидала этого хитрого мошенника.

— Маргарет, — сказала Лине, стараясь сохранить спокойствие. — Положи свое оружие и зажги свечу. Боюсь, что ты напала на… друга.

— Друга? — пронзительно заверещала Маргарет. — Так он не вор?

— Нет, Маргарет, и почему ты сидишь в темноте, когда у нас полно свечей?..

— Свечи не помогают моим старым глазам, — пожаловалась Маргарет. — А он если не вор, значит, что-то вынюхивал, прокравшись сюда тайком?

Болезненный гул в голове у Дункана не желал проходить. Только когда была зажжена свеча, он обнаружил причину этой боли.

И сразу же пожалел об этом. К его стыду, крошечная женщина лет семидесяти с угрожающим видом сжимала в руках огромную железную сковородку, держа ее, словно дубинку. Несмотря на уверения Лине в том, что он — не вор, в ярких глазках-бусинках женщины снова промелькнуло подозрение, особенно когда она узрела его плачевный внешний вид.

— Вам лучше присесть, — заботливо посоветовала Лине, когда он взялся обеими руками за голову, и осторожно усадила его на стул. — Маргарет, я надеюсь, ты удовлетворена. Ты чуть не вышибла ему мозги.

К ужасу Дункана, Маргарет выглядела чрезвычайно довольной собой.

Она фыркнула.

— Похоже, я не первая, от кого он получает по башке. Если он не вор, тогда кто?

— Он… э…

— Сэр Дункан де Ваэр, — пришел он ей на помощь, не обращая внимания на чувствительный удар по лодыжке, которым его наградила Лине.

У Маргарет глаза полезли на лоб при упоминании его титула.

— Сэр… Дункан де Ваэр?

— Нет! — взорвалась Лине.

— Да, — возразил он, прижимая ладонь ко лбу.

Маргарет поднесла внезапно задрожавшую руку к щеке.

— Ну хорошо, — заявила она, нервно откашливаясь, — я должна позвать слуг и приготовить достойный ужин. — Повернувшись к Лине, она громко прошептала:

— Почему же вы не сказали мне, миледи, что вы так рано возвращаетесь домой да еще везете с собой гостя? Настоящего рыцаря. Сэр Дункан де Ваэр. Подумать только. А я еще ударила беднягу по голове. — Повернувшись, старуха направилась в кладовую, и сковородка, которую она нацепила на пояс, в такт ударяла ее по ноге.

Лине стояла с открытым ртом. Он сказал Маргарет, что он — рыцарь. Хуже того, старая женщина поверила ему.

— Зачем вы ей сказали это? — прошипела она.

— Сказал ей что?

— Что вы — сэр Дункан де Ваэр.

— А что я должен был сказать?

Лине в отчаянии провела рукой по растрепанным волосам. Она не знала. Это была ее идея — скрыть правду от слуг. В конце концов, не могла же она просто взять и заявиться домой с незнакомцем под ручку, представив его как цыгана и возможного отца ее будущего ребенка. Но она боялась, что море лжи станет еще глубже и она просто утонет в нем, если не прекратит лгать прямо сейчас.

Три пары любопытных глаз подсматривали за ними из-за ширмы, отгораживавшей вход в кладовую и на кухню. Маргарет, совершенно очевидно, только что сообщила новости слугам — на ужин пожаловал сэр рыцарь собственной персоной.

Лине одарила перешептывающихся девушек яростным взглядом. Те быстренько удалились на кухню.

— Может быть, вам не стоило приезжать сюда так быстро, — пробормотала Лине. — Через несколько дней, когда все успокоилось бы…

— Лине, — прошептал он, взяв ее за руку, — вы только что расправились с самым злобным испанским пиратом из когда-либо бороздивших моря. У него повсюду сообщники. Я не могу оставить вас здесь одну, без защиты.

— Я могу…

— Защитить себя? Я так не думаю. — Он поморщился, потирая лоб. — Хотя эта старая леди со своей сковородкой может нанести некоторый урон.

И тут из-за ширмы появилась «старая леди», а за ней служанки. Она пропела:

— Я надеюсь, вы любите баранину, сэр рыцарь.

«Неужели обязательно именовать его так?» — с раздражением подумала Лине.

— Баранина? Это одно из моих любимых блюд, — заверил он Маргарет.

Девушки просияли.

Нахальный цыган взял свечу, которую принесла Маргарет, и начал зажигать другие свечи в комнате подобно тому, как царь Мидас превращал в золото все, к чему прикасался. Они стоят почти столько же, сколько настоящее золото, подумала Лине, испытывая раздражение оттого, что он зажег сразу так много свечей.

Ей стало интересно, сколько еще он будет изображать из себя знатного лорда. Служанки уже начали причитать над его синяками и шрамами, флиртуя с ним напропалую. Они забрали у него накидку и забросали вопросами, стремясь удовлетворить любой каприз. Будь он проклят — прямо у нее на глазах, в ее собственном доме он узурпировал ее власть.

В заднюю дверь вошел Гарольд.

— Вытирай ноги! — крикнула ему из кухни Маргарет.

— И тебе добрый вечер, — пробормотал в ответ Гарольд. Он извинился перед цыганом. — Она просто глупая старуха, милорд. Надеюсь, она хорошо вас встретила?

Цыган принялся массировать виски.

— Да, Гарольд, это уж точно. Она уже предложила мне гостеприимство.

— Я слышал. Могу я что-либо сделать для вас, милорд?

Прежде чем Лине смогла завладеть вниманием Гарольда, цыган начал отдавать собственные распоряжения.

— Да, Гарольд. Может быть, тебе удастся приготовить для меня где-нибудь соломенный тюфяк? И я хотел бы встретиться со слугами, чтобы знать их в лицо и по именам. Ты не мог бы пригласить их к столу на ужин?

— Будет исполнено, милорд. — Глаза у Гарольда заблестели от столь неожиданного приглашения.

Лине забарабанила пальцами по спинке стула, когда Гарольд отправился выполнять поручение.

— Если мне позволено напомнить вам, цыган, — произнесла она сквозь зубы, — я управляю этим поместьем.

— Разве не покажется слугам странным, если сэр Дункан де Ваэр не выкажет власти, к которой он привык с рождения? — Его наглая улыбка приводила ее в бешенство.

Если бы Лине была кошкой, решил Дункан, то сейчас шерсть у нее на загривке встала бы дыбом. Она бы исцарапала его своими когтями. Но его это ничуть не беспокоило. При таком количестве свидетелей, сновавших по комнате, она могла только шипеть на него, будучи не в состоянии причинить вред.

Он повернулся к Лине спиной и воспользовался случаем, чтобы оглядеться. Даже по его меркам дом производил впечатление. Главная комната была огромной. Пол был выложен тщательно подогнанными каменными плитами, а стены покрыты светлой штукатуркой, если не считать очага и настенных канделябров, над которыми стены немного закоптились. Ширмы, отделяющие комнату от кухни и кладовой, были расписаны виноградными лозами и цветами красного и золотистого оттенков. В углу комнаты виднелась лестница, ведущая на второй этаж, где располагались спальни.