Сюзанна Кирсли - Забытая история любви

Какая-то часть меня порывалась просто выключить ноутбук, лечь спать и выбросить беспокойные мысли из головы, и я, пожалуй, так и поступила бы, если бы у меня в голове вдруг не зазвучал голос Софии, тихий, но настойчивый.

Она уже произносила раньше эти слова, когда, покидая Слэйнс, прощалась с Кирсти. И хотя в тот раз она говорила о своем детстве, я верила, что в этой комнате, здесь, в этом месте, ее слова означали нечто большее. Они были подобны легкому толчку в плечо, как будто кто-то побуждал меня браться за работу.

«В Керкубри я не страдала», — напомнила она мне.

«И что мне остается делать, — подумала я, — кроме как поверить ей на слово?»

XXII

После первого месяца София перестала считать дни, все равно они почти не отличались друг от друга и были наполненными одними и теми же однообразными, скучными событиями: молитва, шитье, рассудительные беседы. Лишь воскресенья выбивались из их череды, ибо для Софии, впервые оказавшейся среди пресвитериан, они стали довольно утомительными: ранний подъем для молитв, в десять — поход в церковь, короткий отдых дома со скудным обедом из хлеба и яиц, чтобы в два часа снова быть в церкви, где нужно было весь день слушать проповеди. После этого она так уставала, что не получала никакого удовольствия от позднего ужина и даже не могла принимать полноценного участия в вечерних молитвах и последующем пении, после которых она наконец могла подняться в свою спальню.

Графиня Эрролл, хотя и была женщиной набожной, воскресенья проводила в истинно епископальных традициях: за утренней службой следовал богатый обед, такой, что стол ломился от яств, и у всех обедавших возникало желание провести остаток дня в ленивом безделье.

Именно по воскресеньям София скучала по жизни в Слэйнсе больше всего, и хотя Керры, обитатели дома, в котором она сейчас жила, были с нею очень добры и приветливы, по воскресеньям ее охватывала грусть. Как она ни пыталась скрыть это, ее чувства, наверное, проступили у нее на лице, когда она присоединилась к семейству, поглощающему за столом холодный обед, потому что миссис Керр долго наблюдала за ней и наконец сказала:

— София, я боюсь, что после жизни на севере тебе у нас совсем скучно. Мне рассказывали, что граф Эрролл и его мать люди весьма деятельные.

Софии нравилась миссис Керр, женщина с приятным лицом, почти на десять лет моложе своего мужа. Мистер Керр же, человек мягкий и учтивый, часто пребывал в мрачном расположении духа, что, впрочем, пока еще не передалось его жене, и поэтому на ее лице улыбка появлялась чаще. В отличие от матери ее мужа, миссис Керр старшей, которая, хотя временами и являла удивительную остроту разума, в целом на мир смотрела без одобрения.

Старшая из женщин, не поднимая глаз, промолвила:

— Думаю, госпожа Патерсон, как любая порядочная женщина, рада покою после столь долгого и мучительного пребывания в таком доме, как Слэйнс.

— Мама! — укоризненно вставил ее сын.

— Не указывай мне, мой мальчик. Ты ведь прекрасно знаешь мое мнение об этой безрассудной идее вернуть короля и о тех, кто продолжает в это верить. И о тебе в том числе, — попрекнула она сына и так выразительно посмотрела на него, что тот сник. — Запомни мои слова, сейчас он может пообещать, что не станет вмешиваться в нашу религию, но как только его нога ступит на шотландскую землю, он запоет по-другому. Он папист, а папистам нет веры.

Мистер Керр заметил, что скорее поверит паписту, чем англичанину.

— Смотри, как бы потом не пожалеть, — отрезала его мать и повернулась к Софии. — А что выдумаете об этом, госпожа Патерсон?

Но София прожила в кругу этой семьи уже три месяца, и заманить в ловушку ее было не так-то просто.

— Боюсь, что я слишком мало встречалась с папистами. А с англичанами и подавно.

Старшая миссис Керр, не удержавшись, поджала губы, что выдало ее неудовольствие.

— Что ж, значит, вам повезло. — Впрочем, на Софию она посмотрела с интересом. — Скажите, а как вы попали в Слэйнс? Герцогиня Гордонская рассказывала, что вы родом из наших краев и выросли недалеко от Керкубри. Что же заставило вас так далеко уехать от дома?

— Я родственница графини Эрролл. — София произнесла это с гордостью и, несмотря на усталость, даже расправила плечи и спину. — И приехала туда по ее приглашению.

— Вот оно что. А почему вы вернулись?

София ощутила ставшую уже знакомой тянущую боль в сердце. Хорошо, что она научилась не подавать виду. Ложь далась легко:

— Я решила, что уже достаточно времени провела на севере.

Мистер Керр кивнул.

— Кажется, я припоминаю, что герцогиня Гордонская говорила, будто вы захотели вернуться в родные места.

Младшая миссис Керр задумалась.

— А герцогиня не папистка?

— Герцогиня Гордонская, — строго произнесла ее свекровь, — женщина выдающаяся, и в душе, я уверена, она — пресвитерианка.

София после приезда часто слышала о герцогине. Она не забыла, что полковник Хук тоже упоминал о том, что переписывается с ней. Герцогиня, несмотря на свою католическую веру, заслужила доверие и немалое уважение великих вождей западных графств, этих пламенных пресвитерианцев, которые ненавидели унию не меньше якобитов и подумывали о том, чтобы присоединить свои силы к борьбе за шотландскую корону против англичан. Живя в Эдинбурге, она исполняла роль посредника, хотя прекрасно знала, что за ней пристально следят шпионы королевы Анны и гораздо менее заметные люди герцога Гамильтона.

Герцогу, как со временем узнала София, пресвитерианцы не доверяли не меньше якобитов, поскольку именно он удержал их от восстания против унии, когда это могло принести пользу. Еще ей говорили, что однажды он отправил к ним свое доверенное лицо, чтобы убедить западных вождей отдать корону не Якову, а ему, поскольку только он мог защитить их интересы.

Ходили слухи, что он постоянно обращает взгляд на запад и что в этом графстве полно его шпионов, но он не осмелится сунуться сюда, пока народ настроен против него. София знала, что в Керкубри она в безопасности. Да и потом, после смерти Мори она скорее всего перестала иметь какую-то ценность для герцога.

Мистер Керр, сидевший во главе стола, начал отрезать второй кусок мяса, когда младшая миссис Керр решила сменить тему.

— Вы видели вдову Макклелланд в церкви? Она уже сняла траур.

Ее муж пожал плечами.

— Да. Уже ведь почти год прошел.

Его жена ответила:

— Я думаю, тут скорее дело в том, что вернулся брат ее мужа. Его-то сегодня в церкви не было.

Мистер Керр ответил, что не высматривал этого человека в церкви, потому что не знает его.

— Мне сказали, что ему нездоровится.

София понимала, что мистер Керр пытается не дать разговору превратиться в пересказ сплетен, но бесполезно. У его жены в глазах загорелся тот особенный огонь, который появляется у людей, когда они обсуждают поступки других.