Сюзанна Кирсли - Забытая история любви

Не отнимая руки, она сказала:

— Но я не солдат.

— Вы так думаете? — Он наклонился, коротко и тепло поцеловал ее в лоб, выпрямился и добавил: — Даже пешка играет свою роль в защите короля.

Снова у нее от слез сдавило горло, снова ей ужасно захотелось сказать этому доброму человеку, как она благодарна ему за все, что он для нее сделал.

— Полковник Грэйми?

— Да, милая?

Но, как и в прошлый раз, нужные слова не пришли, и она просто сказала:

— Пожалуйста, берегите себя.

— О, не волнуйтесь. — Он отпустил ее руку с ослепительной улыбкой, точь-в-точь как у его племянника. — Я всю свою жизнь прожил в армии, в окружении воинов, и научился остерегаться ножа в спину.

Графиня, стоявшая в дверях, со смехом сказала:

— Патрик! Нельзя так говорить.

Без тени раскаяния он пожал плечами:

— Благодаря тому, что я думаю так, я до сих пор жив, ваша светлость. — Бросив взгляд за окно, он кивком головы указал на положение солнца над горизонтом и прибавил: — Если позволите, мне пора.

София едва не расплакалась, когда он попрощался и вышел из комнаты, а когда дверь за ним закрылась, опустила глаза в пол, чтобы их не увидела графиня.

Графиня, снова сев в кресло подле кровати, сказала:

— Полковник Грэйми — хороший человек.

— Да.

— Он мне очень напоминает своего племянника, — обронила графиня. — Ты не находишь?

София осторожно кивнула.

— Да, у них много общего, я тоже заметила.

На какое-то мгновение в комнате повисла тишина, нарушаемая только громыханием стекол в окнах от ветра и вечным шумом волн, бьющихся в скалы под башней. Когда графиня заговорила снова, голос ее был спокоен, а слова просты:

— Он знает?

София отвернулась, ее смущение было столь очевидным, что графиня смягчилась еще больше и спросила более понятно:

— Мистер Мори знает, что ты носишь его ребенка?

У Софии чуть сердце не остановилось. Она вела себя так осторожно, что графиня, казалось, никоим образом не могла узнать правду. А потом она догадалась.

— Кирсти рассказала вам. — В волнении она снова отвернулась бы, если бы ладонь графини не легла на ее руку.

— Милое мое дитя, нет. Никто мне не рассказывал. Ты забываешь, я ведь сама мать. — Голос ее зазвучал довольно спокойно. — Тебе нужно расспросить моих сыновей и дочерей, удалось ли им сохранить от меня свои тайны.

— Вы давно догадались? — София опустилась на подушки.

— Несколько месяцев назад.

— Но вы же ничего не говорили!

— Нет. Я надеялась, что ты сама расскажешь мне со временем.

София опустила глаза.

— Я надеялась, что… что Джон…

— Он не знает?

София покачала головой. Она хотела все объяснить, но пока не знала, как начать.

Графиня обнадеживающе пожала ей руку.

— Дорогуша, не волнуйся. Мистер Мори — человек чести.

— Намного больше. — София подняла голову и затаила дыхание. — Он мой муж.

Когда графиня ошеломленно воззрилась на нее, София опять достала тяжелое серебряное кольцо с красным камнем и предъявила его в качестве доказательства. И снова ее сердце замерло в ожидании ответа женщины, мнение которой для нее значило, наверное, больше, чем чье-либо еще.

Шли секунды. И когда София поняла, что больше не выдержит молчания, графиня наконец заговорила:

— Вижу, некоторые тайны ускользнули от моего внимания. — Она смотрела на Софию так, словно увидела ее лицо впервые. — Не думала я, что ты решишься выйти замуж, не спросив у меня разрешения.

С виноватым видом она хотела что-то сказать в свое оправдание, но графиня еще не закончила. Она протянула руку и материнским жестом убрала со лба Софии волосы.

— Когда ты приехала в Слэйнс, я знала, как ты страдала все эти годы в доме своего дяди. Лишить дитя невинности — страшный грех. Поэтому, что бы еще он с тобой ни сделал, я рада, что он не убил твой дух и твой независимый нрав. — Она улыбнулась. — Если уж ты решилась поступать по-своему, не слушая старших, ты могла бы наломать дров и похуже. Будь я помоложе, я бы и сама посчитала мистера Мори очень даже завидным женихом.

Теперь уже София в изумлении распахнула глаза, не зная, что и отвечать. Она-то ожидала наказания, а получила благословение.

— Однако, — прибавила графиня добрым, но твердым тоном, — нужно знать, когда проявлять свою независимость, а когда лучше о ней забыть на время. Родить ребенка — не такая уж простая вещь. Ты слишком молода, дорогая моя, чтобы справиться с этим самостоятельно.

София знала, что спорить с этим решительным взглядом бесполезно. Да и не было у нее настроения спорить, потому что огромное облегчение от того, что графиня, оказывается, все давно знает, наконец-то наполнило ее сердце долгожданным покоем, и все ее страхи о том, что она будет делать в ближайшие месяцы, развеялись, будто и не существовали вовсе.

Вдруг ребенок внутри нее с силой толкнулся, словно давая знать, что нападение Уика не причинило ему никакого вреда. И, вобрав в себя эту силу, София сказала:

— Сейчас мое единственное желание — чтобы с ребенком ничего не случилось.

— С ним ничего не случится, — заверила ее графиня. — Но сама ты не справишься. — По строгому выражению ее лица было видно, что она много об этом думала и знала, что делать. — Тебе понадобится помощь.

Джейн опустила листы бумаги и сказала:

— Ну и?

Оторвав взгляд от тарелки с тортом, я спросила:

— Что «ну и»?

— Я заинтригована. Что было дальше?

Я призналась, что сама еще не знаю этого.

— Но в те времена, конечно же, нельзя было завести ребенка так, чтобы никто ничего не заметил. А поскольку они хотят сохранить брак Софии и Мори в тайне, я думаю, графиня отправит ее куда-нибудь в безопасное место.

— Куда же это, позволь узнать?

— Не знаю. Нужно будет подумать.

— Но если ей рожать… — она подсчитала в уме месяцы, — в марте, это же означает, что ее не будет в Слэйнсе как раз тогда, когда начнется вторжение, разве нет?

— Не знаю. — Я слизала с вилки крем.

Джейн покачала головой.

— Как ты можешь писать книгу без плана, а?

— Я всегда так пишу.

— Так, да не так, — поправила меня Джейн, выравнивая стопку бумаг. — Я еще не видела, чтобы ты писала так быстро.

— Наверное, это из-за шотландского морского ветра. Он меня вдохновляет.

Я специально говорила легкомысленным тоном. Из всего, что происходило со мной странного, Джейн знала только о случае с планировкой Слэйнса, и то она объясняла это тем, что я переработалась. В остальное я решила ее не посвящать. Удивительно, но мне было намного проще говорить об этом с теми, кого я почти не знала, с доктором Уэйром например, чем с теми, кто был мне намного ближе, как Джейн. Или Грэм. Может быть, мне просто не хотелось, чтобы они считали меня сумасшедшей.